Пролог
Я – сепаратист. Это так. Иначе быть не может. Я не знаю, сколько нас – сепаратистов - живет в Молдове. Но предполагаю, что только на левом берегу Прута процентов 70. И это не считая Приднестровья. Есть подозрение, что там тоже есть сепаратисты. Но это не точно.
Это не ирония. Это складывающееся положение вещей, когда самые важные вопросы оказываются на периферии общественного внимания. Вместо шума – шумок. Вместо масштабной дискуссии – ерничанье провластных таблоидов, мол, «опять пророссийские политики нагнетают и раздувают». Про отказ от Молдовы от нейтралитета? – Раздувают и нагнетают. Про внесудебные расправы над СМИ? – Нагнетают, да еще по заданию Москвы. Про антиконституционный режим чрезвычайного положения, произвол прокурорских кланов и спецслужб? – Вообще заткнитесь, «консервы ФСБ», не вам тут рассуждать о верховенстве права!
Политическая компетентность теперь измеряется единственным критерием – умением правильно обсуждать русское вторжение в Украину. Правильно – это громко. Очень громко! Так, чтобы в этом информационном грохоте невозможно было расслышать того праведного негодования, которым бурлит Молдова. Хотя, глядя на представителей молдавской власти, на то, что они делает со страной, понимаешь, что будь именно эти люди во главе той же Украины, хотя бы в течение нескольких часов, то русская армия давно была бы под Краковом. Государственная измена, банкротство правовых институтов, гражданская капитуляция – это основные эффекты действующей молдавской власти. Действующей наугад, но исключительно в этом направлении.
На днях мы узнали две вещи. Выяснилось, что унионизм, то есть стремление сделать свою страну частью другого государства, – это всего лишь вид политических убеждений, а вот сепаратизм, то есть отделение от Молдовы, – это тягчайшее преступление.
В принципе, все давным-давно догадывались, что унионизм – это такой респектабельный политический гендер, а сепаратизмом лучше не заниматься даже одному. Но громогласное объявление принципиальной разницы между «политическим убеждением» и «политическим извращением» знаменует последнюю фазу морального распада правящей элиты, да и самой молдавской государственности. Учитывая, что представители этого лучшего политического гендера и есть все наши властные селебритис, то не сложно сделать вывод, кем являются или будут являться все те, кто все еще не решился сменить свой политический пол. Естественно – сепаратистами.
Что, собственно, происходит?
Спустя 30 лет подписания Кишиневом и Тирасполем соглашения о прекращении огня, после трех десятилетий исключительно дипломатических штудий в самых различных арифметических комбинациях (три плюс два, пять плюс два, один плюс один), после утверждения в Конституции РМ статьи 110(2) о возможности предоставления Приднестровью особого статуса, после почти единогласного утверждения молдавским парламентом закона об основных положениях особого статуса Приднестровья в 2005 году, после многолетней кампании по укреплению мер доверия между Кишиневом и Тирасполем, после всеобщей регистрации приднестровских компаний в Кишиневе, после обретения жителями Приднестровья почти 300 тысяч паспортов граждан Республики Молдова, после их активного участия в разнообразных общемолдавских выборах, кишиневская власть решила все это похоронить.
Разговор с Приднестровьем и его жителями теперь будет идти на языке Уголовного кодекса. Парламентское большинство готовится принять в окончательной редакции судьбоносные поправки в законодательство. Их суть хорошо известна. Вводятся уголовные статьи за сепаратизм. Пойманным сепаратистам светит срок до 12 лет. Особенно если они распространяли сепаратистские материалы, поддерживали некие антиконституционные самопровозглашенные структуры или финансировали сепаратизм.
То есть 288 тысяч владельцев паспортов граждан РМ в Приднестровье всей своей повседневной деятельностью – участвуя в местных выборах, занимая административные посты, оплачивая налоги и коммунальные платежи - наматывают себе сроки. Их судьба теперь в надежных прокурорских руках, а не в политических дискуссиях дипломатов.
Это не про Приднестровье, пытаются оправдываться некоторые представители власти. Именно про Приднестровье, опровергают их куда более искренние представители парламентского большинства и сопереживающие ему яркие представители гражданского общества. Мол, во всех странах такое вот есть и только в Молдове нет. Пора, наконец, привести в соответствие законодательство к суровым сепаратистским реалиям. То есть, наконец, отделить унионистских агнцев от сепаратистских козлищ.
И пока манерные и свободные публицисты режима хихикают в кулачок, а парламентская оппозиция заколдована общением с прокурорами, самое время «шумок» о гендерных фокусах режима превратить в барабанную дробь.
Пять тезисов о Молдове
Первое. Нет никакого приднестровского вопроса. Все, что связано с появлением отдельного Приднестровья, конфликтом 1992 года и последующими бесплодными дипломатическими усилиями по реинтеграции Молдовы - следствие изначальной двусмысленности в самоопределении молдавского политического проекта.
Это единственный случай на постсоветском пространстве, когда независимость была объявлена наполовину – от СССР. И негласно предусматривала и предусматривает скорый отказ от нее в пользу соседней Румынии. Вовлеченность Москвы в приднестровский узел – следствие, а не причина конфликта. Слабость, которой воспользовались, а не нанесенное поражение. Днестр всегда был восточной границей амбиций политической элиты Молдовы, а все, что за Днестром - воспринималось и воспринимается в качестве лишнего, чуждого и неподъемного груза на неотвратимом пути в Румынию.
Второе. Двусмысленность и неопределенность молдавского политического проекта – главный источник механизма отрицательного отбора в ряды политической элиты и государственных служащих. Компетентность и должностное самопожертвование в этой среде крайне редки даже на фоне постсоветских элит других государств. Жертвовать во имя официально-недолговечного своим временем, репутацией, силами – удел единиц.
Принимаемые решения всегда носят демонстративно краткосрочный и сиюминутный характер. Поэтому и приватизация 90-х тут случилась в эксклюзивном варианте тотальной деиндустриализации и разграбления до последнего винтика. Молдавское государство – это элитарный ресурс решения ничтожным меньшинством своих личных задач: быстрого обогащения или престижной строчки в анкете. В этом смысле нынешнее молдавское государство – это всегда предмет конкурентной драки деградирующих политических кланов, борющихся за право монопольного банкротства тающего на глазах актива. И все!
Третье. Молдавское общество на обоих берегах Днестра все 30 демонстрировало чудеса выживания и гражданского благородства. Экстремальные условия сформировали тут необъявленную гражданскую нацию, в целом чуждую какой-либо ксенофобии и межнациональной розни. Множественное гражданство, владение несколькими языками – особенно представителями титульного большинства, предприимчивость и терпимость вылепили молдавское общество, очень непохожее на молдавское государство. Более того, даже конфигурация приднестровского конфликта больше напоминает какой-то неофициальный симбиоз и сотрудничество, чем противостояние. Суровая зона безопасности конфликта – это приднестровско-молдавская курортная «ривьера» вдоль Днестра – от Моловаты до Вадул-луй-Водэ. А молдавский триколор время от времени развевается в самом Тирасполе, по крайней мере над стадионом «Шериф», футбольная команда которого – гордость всей Республики Молдова.
Все знают, что государство стесняется такой страны и такого вызывающе-разнообразного и разноязыкого народа. А общество ни разу не ставило цели сотворить молдавское государство заново, по своему облику и подобию. Напротив, выборные волны раз за разом выносят на поверхность лишь очередных алчных паразитов, только ускоряющих государственное банкротство.
Четвертое. Русско-украинская война вскрыла еще одну черту молдавского общества. Неожиданно конституционный нейтралитет Молдовы, воспринимающийся правящими элитами как некий постыдный анахронизм, оказался самой настоящей материальной силой. Число его сторонников возросло кратно, а значит, в это число неминуемо попали представители самых различных геополитических взглядов. Из войны в соседней стране лоскутное молдавское общество извлекло неожиданный единый вывод: насилие во внешней политике недопустимо.
Рост сторонников нейтралитета в Молдове бесит элиту. Невразумительному народу пытаются растолковать, что нейтралитет никого и никогда не спасал от внешней агрессии. Мол, вспомните судьбу Дании и Бельгии во второй мировой войне. Их нейтралитет не уберег от вторжения и оккупации. Тут, конечно бы, лучше припомнить судьбу Чехословакии, Польши, Франции, Великобритании и СССР, которые не «страдали нейтралитетом», но это тоже не особо впечатлило агрессора. А заодно покопаться в истории предвоенной Швейцарии. Это поможет понять, что нейтралитет – это, в первую очередь, способ внутренней консолидации, способность примирить разные сообщества в единое целое. Иногда именно такое целое снижает вероятность внешней агрессии значительно эффективнее, чем участие в военных блоках.
Те, кто сегодня грезят о вступлении Молдовы в НАТО, должны быть готовы к справедливым обвинениям в двух вещах. В желании добиться этой цели антиконституционным путем. В готовности навсегда пожертвовать во имя нее Приднестровьем, а значит, и самой Республикой Молдовой.
Пятое. Республика Молдова стала страной-кандидатом в Европейский союз. Нужно ли говорить о том, что быть кандидатом и быть членом ЕС – совсем не одно и то же. Но кандидатство открывает перспективы модернизации страны, предоставляет ресурсы для такой модернизации. Безжалостно разгромленные и сожженные мосты евразийской интеграции отчасти компенсированы на Западе. Более того, это сближение делает более не актуальным молдавский унионистский проект.
Граждане Молдовы -носители собственно румынской идентичности оказываются в пространстве открытых границ, их самореализации ничего не угрожает. Но кандидатство Молдовы в ЕС – это самые сильные и тяжелые гири на весах молдавского государственного проекта. Это вызов, который впервые за последние 30 лет требует от политической элиты Молдовы стратегического мышления и четкого понимания собственных государственных интересов.
Как объединить страну? Как консолидировать государственность? Как вместить общеевропейские гражданские свободы и права в контур международно-признанного государства? Как использовать открывшиеся возможности для бесконфликтной реинтеграции страны и общества? Как, наконец, по достоинству распорядиться невостребованным ресурсом этнокультурного и регионального разнообразия?
И вот оказалось, что так называемые «проевропейские правящие элиты» позорно обделались со старта. Оказывается, кандидатство в ЕС - это слишком муторно и долго. А вот сдача обанкротившегося молдавского проекта – быстро и надежно. Нейтралитет, гражданская нация, Приднестровье, Конституционный строй, верховенство права – это все должно быть принесено в жертву всеобщей, организованной, гражданской капитуляции.
Иная Молдова возможна!
Кровь, смерть и ужасы войны переворачивают, пожалуй, самую лицемерную страницу в истории пространства, называемого постсоветским. Везде и всюду все последние 30 лет мы наблюдали удивительное притворство и лицедейство нескольких поколений политиков. Точнее, как они сами себя называют – элит. С одной стороны, мы видели паразитирование на ренте советского хозяйственного, инфраструктурного, сырьевого и гуманитарного наследия. С другой стороны, попытки определить свою независимость, как некое возвращение к той или иной «докоммунистической нормальности».
Все государственные институты выстраивались лишь так, чтобы максимально искусно скрыть это противоречие. Конституции, права, свободы – всегда камуфляж, как правило, с чужого плеча. Вся новая экономика – в лучшем случае легкий тюнинг из мировых брендов. Убери его - и проступят обглоданные остатки ржавого советского скелета.
И ни одного проекта, нацеленного на будущее! Проекта, определяющего себя НЕ в категориях «наша великая культура, наша древняя государственность и наши лучшие боги» против вашего «вечного варварства», а в строительстве общего пантеона равных друг другу ценностей и культур, «без завоеванных и завоевателей».
Ни в одной из постсоветских стран за последние 30 лет не появилось ни одного учебника истории, основанного на единственном и очевидном факте – времена мира, то есть периоды взаимного влияния, взаимной ассимиляции и диалога культур намного превосходят пусть запоминающиеся, но бесконечно краткие интервалы военных конфликтов. Напротив, обычно подчеркивается, что все эти «мигранты», «оккупанты», «нахлебники» и «иждивенцы» только и делали, что портили нам наше великое прошлое.
Что же, стремление молдавских политических элит погубить собственную страну и государственность – в этом смысле слишком предсказуемое упражнение. Напротив, отчаянное стремление молдавского общества оставаться местом мира, примирения, компромисса, развития, добровольной реинтеграции, справедливости – не вписывается в пессимистический канон ожидания конца света в одной единственной стране.
Но это не повод для уныния. Это – основание для действия, для переворота. Для переучреждения Молдовы. Для победы такого государства, которое способно, наконец, посмотреть в будущее и встать уверенно на обе ноги.
Не может быть движения в Европу без воссоединения с Приднестровьем. Не может быть никакой реинтеграции с Приднестровьем с прокурорских позиций. Очевидность этого тезиса недоступна лишь правящему меньшинству. А для победы большинства нужно немногое: оставаться самими собой, без завоеванных и завоевателей, не принимая всерьез деление на унионистов и сепаратистов, а находя основания для их единства в общем стремлении к справедливости, востребованности и миру.
Марк ТКАЧУК