Дата 24 августа, День освобождения Молдовы от фашистской оккупации, это не просто памятная дата для нашей страны, это уже общеевропейская и общечеловеческая ценность, не терпящая интерпретаций.
Об этом в интервью специально для eNews заявил один из инициаторов создания Партии коллективного действия «Гражданский конгресс», бывший депутат парламента Юрий Мунтян.
Юрий Викторович, что для Вас лично означает дата 24 августа 1944 года? Некоторые современные политики утверждают, что Ясско-Кишиневская операция - это своего рода новая трагедия для Бессарабии и Румынии. Мол, просто произошла смены одного тоталитарного режима на другой.
Для меня, как и для подавляющего большинства граждан Молдовы, 24 августа - День освобождения Молдовы от фашизма. Для любого жителя Европы, включая «политиков» всех мастей, здесь нет и не может быть пространства для мнений. Освобождение Молдовы и Ясско-кишиневскую операцию с ее военно-политическим итогом в целом можно считать очень весомым вкладом в дело избавления всей Европы от нацизма и установления мира на континенте. О том, каким этот мир стал впоследствии, и в частности, в результате послевоенного урегулирования и оформления сфер влияния между победителями, можно и нужно спорить. Но именно 24 августа 1944 года здесь в Молдове усилиями более чем миллиона советских солдат, был окончательно повержен людоедский нацистский режим.
К сожалению, некоторым приходится постоянно напоминать, что за годы войны Молдова потеряла около 650 тыс. человек. Из них только около 84 тыс. погибли на фронте в рядах Красной Армии. Потери гражданского населения в годы нацистской оккупации составляют около 550 тыс. человек. Все это мирные жители Бессарабии. Среди жертв сотни тысяч бессарабских евреев (90% от численности еврейского населения Бессарабии), уничтоженных в концлагерях Транснистрии. Всего в лагерях Транснистрии было уничтожено более 300 тыс. евреев и 50 тыс. цыган, свезенных из Молдовы, Украины и Румынии.
Какие тут могут быть интерпретации, тем более у тех, кто неустанно говорит о европейской интеграции и выстраданных Европой общечеловеческих ценностях?
24 августа Красная Армия ценой десятков тысяч жизней советских солдат прекратила эти зверства. И те, кто погиб и те, кто выжил в боях за Молдавию, заслуживают нашей признательности и вечной памяти. Никто из них не рисковал жизнью ради установления превосходства одной нации над другой или, тем более, ради физического устранения целых народов, в отличие от их противников. Жаль, что эти очевидные, прописные истины приходится напоминать в наше время. И уж никоим образом нельзя вменять в вину миллионам советских солдат преступления сталинского режима послевоенных лет, как это делают некоторые молдавские политики, не за это они воевали.
В какой мере сталинизм - большой террор в СССР, а потом массовая депортация населения из Молдавской СССР - являются родовым признаком Советской власти?
Это убогое клише с давно истекшим сроком годности, имеющее, однако, ещё какое-то хождение во всём бывшем социалистическом лагере благодаря бесплодной и не самодостаточной постсоциалистической «элите», давно не читающей книг и уже с трудом пишущей. Элите, которая уже почти 30 лет продолжает повторять одни и те же лозунги, превратившиеся в какие-то ритуальные формы приветствия или сигналы «свой-чужой».
Ни один сколько-нибудь серьезный историк, социолог, политолог, экономист как из бывшего СССР, так и, безусловно, на так называемом коллективном Западе, всерьез занимающийся соответствующим периодом, никогда не считал сталинизм неизбежной фазой в разворачивании советского социалистического проекта. Исследователи представляют самые разные причины и предпосылки этого отнюдь не предзаданного перекоса в развитии советского социализма. Одной из доминирующих точек зрения является квалификация сталинизма как крайней формы бонапартизма, сформировавшегося в условиях свёртывания внутрипартийной демократии, и как следствие, вырождения партийной иерархии, руководящей экономикой догоняющего развития мобилизационного типа. При этом международная изоляция и угроза войны лишь усугубляли и ускоряли указанные процессы. Данное объяснение очевидно и достаточно обоснованно, но, на мой взгляд, несколько упрощено, чтобы не сказать, не слишком глубоко.
Я склоняюсь к более «социологичной» точке зрения. А именно следующей. Формирование в результате Октябрьской революции новых массовых социальных слоев, в результате широчайших возможностей как для индивидуальной, так и для массовой социальной мобильности, привело к тому, что за двадцать лет после революции появилось многомилионное городское «непоротое поколение», выросшее на лучших образцах мировой литературы, переводимых под эгидой Максима Горького и издаваемых огромными тиражами. Сталин, которому в части масштабности как восприятия, так и мышления было всегда бесконечно далеко до Ленина и Троцкого, счел это проблемой, препятствующей управляемости общества и решил это общество попросту ввергнуть в ужас. Что и объясняет внезапность как начала первой волны репрессий в 1937, так и оперативность их свертывания в 1938 году. Кстати, больше всех пострадали от этих репрессий не армия, флот, литературная и научная интеллигенция, а рабочие, крестьяне и новый массовый слой советских специалистов.
Что же касается послевоенной депортации в МССР после войны, то она совпадает со второй волной репрессий в СССР, задача которой не изменилась – запугать, прижать к ногтю. Они, эти самые репрессии должны были опять сделать общество более управляемым для «хозяина». Что же касается определения «генеральной совокупности», то оно не изменилось. Это были по-прежнему в абсолютном большинстве всё те же рабочие, крестьяне и советские специалисты. Те, да не те. В результате победы в самой кровопролитной войне в истории человечества, это поколение приобрело ещё одно исключительное качество – на фронте и в тылу эти люди Родину защитили и спасли, превратившись таким образом в очень непростых для режима граждан. Достаточно упомянуть, собственно, миллионы фронтовиков, которые отстояли страну, освободили мир от германского и прочих европейских фашизмов помельче. Они же повергли в прах японский милитаризм и видели все миры Евразии своими собственными глазами. В этой связи, послевоенные депортации в Молдавии и других союзных республиках были своего рода эхом второй волны репрессий, развернувшихся по всей стране, от Калининграда, Львова и Кишинёва до Сахалина.
Можно ли ставить знак равенства между фашизмом и коммунизмом?
Это вопрос, на который, по идее, может без труда ответить любой политолог-первокурсник, читающий не только конспекты, надиктованные местными преподавателями, подрабатывающими политическими аналитиками на отечественных телевизионных каналах, как Шурик на стройке.
Попытаюсь показать разницу на примере базовых ценностей Просвещения – свободе, равенстве и братстве.
Прекрасное определение фашизму дал Умберто Эко. Его можно найти в открытом доступе. Дабы хоть как-то компенсировать разницу в даровании, буду максимально кратким. Фашизм – человеконенавистническая идеология и идеократия, основывающаяся на той или иной форме превосходства одних людей над другими. Идеология, превращающая государство в вертикально организованную корпорацию, не предполагающую свободы, сводящую равенство к равенству обязанностей каждого перед вождем, и заменяющую братство на безграничную и тупую преданность вождю. Идеология, ориентированная не на будущее, а на славное, героическое прошлое, на «золотой век» нации. Отсюда в фашизме так мало науки и так много мистики, архаики и милитаризма.
Коммунизм же – это ориентация на будущее и непрерывный, бесконечный прогресс. Это преодоление социального угнетения вне зависимости от его формы, то есть борьба за свободу. Это не только права, достоинство и самоценность отдельной человеческой личности, как в классическом либерализме, но и защита интересов большинства, а в идеале - всех без исключения. Это - равенство всех перед законом, а также - что самое важное – обеспечение государством и обществом равенства условий развития и самореализации каждой личности вне зависимости от пола, дохода, этнического, социального и прочих маркеров так называемого происхождения или личной идентификации, как например, название родного языка, религиозная вера либо отсутствие таковой и так далее. Это подлинное братство, основанное на базовой установке, опирающейся на науку в широком смысле и в частности на доказанный факт того, что все мы - представители одного и того же вида homo sapiens sapiens.
И нет ничего удивительного в том, что даже сам термин «тоталитаризм», который сейчас используют все, кому не лень без ссылки на автора, ввел в научный и политический обиход коммунист Антонио Грамши, умерший в застенках автора слова «фашизм», а также поборника «средиземноморского духа» и, в «буйной» молодости, незадачливого социалиста Бенито Амилькаре Андреа Муссолини.
Давайте сравним модернизацию советского периода в Молдавии и реформы последних 30 лет. Что следовало делать иначе в начале 90-х, чтобы избежать войны, деиндустриализации и потери двух миллионов граждан?
Как минимум - все. Все следовало делать по-другому. Нужно признать, у руководства Молдовы начала 90-х не было хоть какого-то, даже самого приблизительного видения будущего независимого государства. После свалившейся как снег на голову независимости у молдавских элит тех лет был только один проект - постепенная интеграция и вступление в Румынию. А пока заветная униря не произошла, по пути можно было приватизировать, растащить и распилить на лом наследие той самой советской модернизации. Не появилось этого “молдавского проекта” и сейчас, отчего каждая новая молдавская власть продолжает дело предыдущей - паразитирует на таящем ресурсе государства и общества, который худо-бедно пополняется уже не за счет собственной экономики, а за счет переводов работающих за рубежом молдавских граждан.
Не секрет, что денежные переводы из-за рубежа составляют около 25% молдавского ВВП. По этому показателю мы входим в первую пятерку стран мира, вот уж есть чем «гордится». Трудовые мигранты сегодня приносят в страну больше денег, чем сельское хозяйство или промышленность Молдовы.
Поэтому не уверен, что сравнивать экономическое развитие советского периода и современную динамику независимой молдавской экономики, особенно 90-х годов корректно. Вот, к примеру, несколько цифр из прошлого.
В 1984 году объём промышленного производства МССР увеличился, по сравнению с 1940 годом, в 65 раз. В том же 1984 году выработка электроэнергии превысила 17,1 миллиарда киловатт-часов, что почти в 1000 раз больше, чем в 1940 году. На долю МССР в начале 80-х приходилось 22,5% всего советского экспорта электроэнергии. Сейчас мы покупаем электроэнергию у Украины и РАО ЕЭС России, которая владеет Молдавской ГРЭС в Приднестровье. Более того, мы платим за газ в 12 раз больше, чем в России, за электричество в 5 раз больше, чем в Казахстане, в 3 раза больше чем на Украине и в 2 раза больше, чем в Румынии.
А теперь к другим печальным цифрам. Доля промышленного производства сократилась с 40% до 20%, доля сельского хозяйства с 37% до 17%. Зато в структуре ВВП существенно выросла сфера услуг: с 24% в 1989 году, до 65% в 2017-м.
24 августа 1944 года в Молдове, то есть в самом начале советской модернизации не было ни одного высшего учебного заведения. А уже через очень короткое время их стало 8. И это все известные нам ВУЗы страны, в которых, очевидно, очень скоро будет некому учиться. Ведь только за последние 10 лет количество студентов снизилось со 115 тысяч до 70.
Незадолго до распада СССР, и соответственно, завершения советского модернизационного проекта в Молдавии действовало порядка 2300 школ, профессионально-технических училищ и спецшкол. Только за последние 10 лет порядка 700 из них, включая 280 школ, были закрыты, а количество школьников сократилось на 100 тысяч. Притом, что каждый год в Молдове закрывают порядка 30 школ.
Практически ликвидирована Академия Наук, в которой в советское время работало около 7,5 тысяч ученых.
Очень любопытна в этой связи изданная совсем недавно книга профессора Гарвардского университета Терри Мартина «Империя положительной деятельности. Нации и национализм в СССР, 1923–1939» в которой описана масса очень любопытных фактов. Оказывается, начиная с 1923 года в СССР действовал секретный дотационный фонд развития союзных республик. Вот несколько цифр. В течение почти 70 лет этот фонд пополнялся за счет жителей РСФСР, которые каждый год перечисляли, не зная об этом, в среднем по 209 рублей, что превышало их среднемесячную зарплату. Из каждых 3 долларов, заработанных РСФСР, в пересчете по курсу 1990 года, 1 доллар перечислялся в этот фонд. В итоге ежегодно союзные республики в виде дотаций получали порядка 76,5 миллиардов долларов. Эти простые, но очень красноречивые цифры объясняют, почему в союзных республиках уровень потребления в разы превышал соответствующий показатель российской глубинки. И почему жители РСФСР, заходя в магазины молдавских райцентров, не говоря уже о Кишиневе, повторяли, что у нас здесь, как в тогдашней цветущей Югославии.
В итоге из республики с развитым производством и высокой занятостью в мировой системе разделения труда мы превратились в страну-иждивенца, граждане которой вынуждены выезжать на работу в другие страны, чтобы прокормить своих детей и стариков. Такова реальность без прикрас и громких слов о европейском выборе. Настоящий выбор молдаванина сегодня - куда поехать на заработки, в Италию или Россию. Это нужно понять и принять.
У нас еще есть шанс попытаться выбраться из этой катастрофы, возможно, он последний.
Помню, одними из самых востребованных мемов на пике перестройки были строительство социализма с «человеческим лицом» и «шведская модель». «Их» социальное государство, которое, например, могло быть объявлено таковым по конституции, как в статье 20 Конституции ФРГ, нам нравилось больше, чем «наше» социалистическое государство. И мы увлеченно и основательно спорили об этом до хрипоты. Эти споры можно было услышать везде и всюду. В периодике обильно публиковались всяческие полемические материалы на эту тему. Появлялись и любопытные монографии. И все это еще продолжалось в 1990 году. Но в 1991-ом атмосфера начала стремительно меняться, а еще через несколько месяцев мы начали стрелять друг в друга.
Прошло без малого 30 лет, а мы по-прежнему говорим про европейские стандарты и ценности, по существу, имея в виду все ту же «шведскую модель», но только нас уже не 4 с половиной миллиона, а в 2 раза меньше. 30 тысяч граждан в возрасте от 25 до 40 лет уезжают каждый год, а детская смертность в 3-5 раз выше, чем в Европе. А это значит, что не нужно было прерывать мирную полемику по поводу строительства социализма «с человеческим лицом». Причем во всей большой стране. Тогда уж точно не было бы окопов, в которых уже совсем по-другому отстаивали свои «позиции» и «коренные» бэштинаши и «пришлые» винитики, причем и с одной, и с другой стороны…