Надо быть совсем неадекватным политическим самоубийцей, чтобы самому всунуть голову в петлю, проголосовав за Санду
В перерыве между нашими беседами (блог автора, — прим. «К») об общих нравах молдавской политики появился конкретный пример, который наглядно иллюстрирует эти самые нравы, в частности, неспособность политиков преодолеть своё тоталитарное, сектантское мышление, пойти на диалог с оппонентами, попробовать доверять людям и договариваться с теми, с кем не согласен.
Многие, и я среди них, с удивлением посмотрели видеозапись и прочитали текст выступления бывшего постоянного представителя Молдовы при Совете Европы и при ООН Алексея Тулбуре, где он призывает условно левый электорат голосовать на предстоящих парламентских выборах за условно правые оппозиционные партии на том основании, что левый фланг монополизировала Партия социалистов, сотрудничающая с режимом Плахотнюка, и у левых с антиолигархическими взглядами нет другого выбора, кроме как поддержать правых. Возможно, Алексей Тулбуре как-то неудачно выразился, но все поняли смысл его выступления именно так.
Вот что он сказал:
«Большая часть т. н. правого электората находится в несравненно более благоприятном положении, чем люди, голосующие за молдавских левых. У правых есть партии, за которые можно смело голосовать, — это PAS и Платформа DA. Эти партии, притом что к ним и их лидерам, И ЭТО НОРМАЛЬНО, есть вопросы, на протяжении длительного времени доказывали и доказали, что ни на какие сделки с олигархическим режимом Плахотнюка не пойдут.
Что с другой, более многочисленной частью электората, традиционно голосующей за т. н. левые партии? Тут ситуация, с моей точки зрения, драматична. Потому что этот фланг политического спектра монополизировала Партия социалистов, а она не является оппозиционной. Сотрудничество с Плахотнюком и ДПМ превратило эту партию в часть режима…
Если мы хотим перемен, если больше не можем жить так, как жили до сих пор, если мы хотим избавиться от нынешнего воровского режима, у нас — правые мы или левые — нет другого выбора, как голосовать за антиолигархические, по-настоящему оппозиционные силы, даже если они доктринально, эстетически, если хотите, нам не близки».
Притом что деление политических сил в Молдове на левых и правых очень условное — правильнее было бы говорить о системных и несистемных партиях, — многие продолжают использовать эту лево-правую классификацию в том смысле, что есть партии как бы проевропейские (правые) и как бы пророссийские (левые).
Не знаю, как вы, но я понял высказывание Алексея Тулбуре следующим образом: есть правые оппозиционные партии, которые борются с режимом Плахотнюка; есть Партия социалистов, которая монополизировала левый фланг и с этим режимом сотрудничает; левых партий, которые с режимом Плахотнюка все-таки борются, или нет, или они никак не могут повлиять на исход выборов, во всяком случае, Алексей Тулбуре не называет несистемные «Нашу партию» и Партию коммунистов в качестве реальных игроков на выборах; отсюда вывод — левые должны голосовать за анти¬олигархические силы, а это в представлении автора PAS и DA, даже если они кому-то не нравятся.
Учитывая, что в этом тандеме — PAS и DA — в роли лидера выступает Санду, а политики из Платформы DA давно уже переведены в подчиненное по отношению к ней положение, призыв к левым голосовать за правых в конечном счете означает призыв поддержать именно Санду. Но это невозможно по многим причинам.
Пару лет назад я, наверное, первым заметил, что между Санду и Канду как политиками разницы меньше, чем в написании их фамилий. Борьба между ними — это борьба внутри одного политического вида.
Оба — патентованные русофобы. Вместе выступают за евроатлантическую интеграцию, что предполагает отказ от нейтралитета и вступление в НАТО.
Оба не скрывают своих унионистских убеждений. Пока, в силу исторических обстоятельств и региональной конъюнктуры, они вынуждены заниматься политикой в рамках Республики Молдова, которую они считают «вторым румынским государством», но если обстоятельства сложатся по-другому, при первой же возможности вместе проголосуют за «унирю», которую они всеми силами приближают как могут.
Оба исповедуют оголтелый, дикий либерализм в экономике и социальный дарвинизм в таких сферах, как образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение. На пару готовы отдать иностранцам последние еще остающиеся во владении Молдовы ресурсы — землю, банки, предприятия.
Вся разница между ними заключается в том, что у Канду есть нанаш по фамилии Плахотнюк, про которого говорят, что он захватил все государственные институты в Молдове, а Санду обещает эти институты освободить и сделать функциональными.
Один как бы запачкан соучастием в захвате государства, а вторая как бы чистенькая, с этим захватом борющаяся. Но цели и курс у них все равно общий, разве что средства могут отличаться.
Если нынешний режим стрижет захваченное государство в своих мафиозных интересах, то Санду передаст эту привилегию внешним управляющим. Она продолжит убивать Молдову последовательно и эффективно, может быть, делая это не так прямолинейно и вульгарно, не по-гангстерски, как нынешние власти предержащие, а прикрываясь красивыми словами про «принципы и ценности», идейно и системно, как ее научили в международных финансовых организациях. Но суть такого курса — на кладбище истории — от этого не изменится.
Убеждать левых голосовать за такие «перемены» — это полный абсурд.
На сегодняшний день до половины избирателей Молдовы не знают, за кого они будут голосовать на выборах. Это протестный электорат, который если не умом, то интуицией понимает, что и ДПМ, и ПСРМ — это системные партии, за которые голосовать нельзя. Как минимум половина этого протестного электората готова поддержать несистемные левые партии. Есть сотни тысяч избирателей, которые не станут голосовать ни за демократов, ни за социалистов, но никогда не проголосуют и за Санду. Делать вид, что таких граждан и таких партий нет, просто непорядочно.
В связи с тем, что Алексей Тулбуре активно занимается темой холокоста, было бы интересно услышать, как он оценивает и высказывание Санду о том, что «Антонеску — это историческая личность, о которой можно сказать и хорошее, и плохое».
По такой логике и о Гитлере можно сказать немало хорошего. Он построил тысячи километров автобанов, по которым немцы ездят и сегодня. Когда он пришел к власти, безработица в Германии достигала 40 процентов, и всего за шесть лет он свел ее к нулю. Экономика страны развивалась сумасшедшими темпами. Да, Германия готовилась к войне, можно сказать, что это плохо, но, с другой стороны, предприятия работали, люди были заняты, германская научная мысль была самой передовой в мире, а это уже хорошо. Но Гитлер запомнился не темпами роста ВВП. Он вошел в историю как военный преступник, нацист, расист, инициатор создания концлагерей и ликвидации в них миллионов людей. Антонеску тоже был признан военным преступником и казнен.
По такой логике можно сказать, что и Плахотнюк делает и хорошие вещи. Он тоже строит дороги, дает молодым людям кредиты на их первый дом, дарит новорожденным памперсы, организует концерты популярных исполнителей и много чего другого полезного делает. Казалось бы, чего набросились на человека? Но и Плахотнюк войдет в историю не как меценат, а совсем в другом качестве — главы криминального режима своего имени.
Мы хорошо помним, как именно Санду поломала общий протест оппозиции, в ходе которого шесть партий, от правых до левых, выступали против «смешанной системы» Плахотнюка — Додона. Именно она принудила Платформу DA отказаться от общих протестов с левыми. А 20 ноября 2017 года та же Санду заставила Андрея Нэстасе включить в протокол о сотрудничестве между PAS и DA пункт 6, согласно которому эти две партии взяли на себя обязательство «не сотрудничать (формально или неформально, путем публичных или секретных договоренностей) ни до выборов, ни после с олигархическими и/или антиевропейскими партиями (ДП, ПСРМ, ЕНПМ, «Наша партия» и т. п.)». […]
Раз уж Санду занялась политикой, она должна быть готова в любой критике. Не хочу быть обвиненным в сексизме — пол, или, как они говорят, гендер, тут ни при чем, — но вынужден отметить и другую черту этого политика. По своему менталитету она очень ригидный, негибкий политик, который не только не способен объединить расколотое молдавское общество, но напротив, работает на то, чтобы еще сильнее забетонировать этот раскол. По-другому она не может.
У нее тоталитарное мышление и сектантское сознание: только наша политическая секта права, кто хочет иметь с нами дело, должны присоединиться к нашей секте, а мы еще посмотрим, пустить их к себе или не пустить, а кто не согласен, с теми мы иметь дело не намерены.
Она даже своим сторонникам не доверяет, пропуская потенциальных кандидатов в депутаты через унизительный внутрипартийный фильтр. Они называют это меритократией (в переводе с греческого «власть достойных», кто достойный, а кто недостойный, опять же определяют они сами) — наверное, не отдавая себе отчета в том, что это абсолютно недемократический, элитистский принцип управления.
Такой эгоистичный, изоляционистский подход превращает партию Санду в маргинальную политическую силу. Она сама себя загнала в это узкое политическое гетто, из которого уже не хочет, да и не может вести диалог со всем обществом.
Призыв Алексея Тулбуре к левым, пусть и зажав нос, голосовать за доктринально, эстетически неблизких правых совершенно оторван от реальности.
Да, у нас у всех общий враг — режим Плахотнюка. Но если представить, что этот режим демонтирован, лично для меня ответ на вопрос, кого выберет себе в попутчики Санду для дальнейшего движения — левых или таких, как Канду, — совершенно очевиден. Конечно же, Канду. Они отличаются по форме, но «начинка» у них одинаковая. Что они точно сделают, в этом нет никаких сомнений, так это сообща зачистят левый политический фланг на десятилетия вперед.
Надо быть совсем неадекватным политическим самоубийцей, чтобы самому всунуть голову в петлю, проголосовав за Санду.
То, что предлагает Майя Санду, мы уже много раз проходили, и ничего хорошего из этого не вышло. Нет смысла снова наступать на те же самые грабли. В молдавской политике нужны другие подходы.
(28 ноября 2018г.)
ДМИТРИЙ ЧУБАШЕНКО, ciubasenco.md
взято pcrm.md