Проект орошения юга с фантастическим бюджетом
За два десятилетия в орошаемое земледелие было вовлечено около 270 тысяч гектаров пашни. Республика вступила в новый этап мелиорации: переходу от строительства мелких объектов к крупным. Вместо открытых каналов воду на поля начали подавать по трубопроводам, автоматика и приборы контролировали орошение. В состав министерства входили три мощных производственных объединения: «Юговодстрой» с центром в Тараклии, «Североводстрой» в Бельцах, «Мелиоводстрой» в центре объединяли около 30 передвижных механизированных колон. Министерство располагало крупной водохозяйственной инфраструктурой. Это была система водохранилищ, каналов, насосных станций и магистральных трубопроводов. Ежегодно в госбюджете предусматривались огромные средства на эксплуатацию этих объектов. Бендерский завод производил железобетонные трубы большого диаметра. Тираспольский завод «Ремземмаш» ремонтировал землеройную технику, «Автополив» готовил габаритное оборудование для монтажа на насосных станциях уже в собранном виде. В системе министерства были заводы по ремонту водяных насосов и электродвигателей, выпуску полиэтиленовых труб.
На юге республики велись работы по созданию одной из крупнейших оросительных систем. Уникальный проект должен был обеспечить орошение дунайской водой 170 тысяч гектаров земель. Сооружение магистрального канала общей протяженностью около 500 километров, почти 200 насосных станций, не менее десятка крупных искусственных водохранилищ… Стройка вдохновляла. Ждали, что вода придет в Буджакскую степь, районы интенсивного ведения виноградарства и садоводства. Общая стоимость объекта оценивалась в миллиард рублей – это была фантастическая сумма.
Голубые воды Дуная в планах 12-й пятилетки
Мне хотелось побыстрее познакомиться со стройкой века. Как-то читал о митинге по случаю сдачи в эксплуатацию пускового комплекса орошения из озера Ялпуг, подаче дунайской воды по магистральному каналу. Мне представлялись голубые воды Дуная, которые уже пришли в засушливую степь…
К моему приходу в министерство был уже утвержден пятилетний план. В двенадцатой пятилетке предстояло освоить капитальных вложений почти столько же, сколько их было освоено за три предыдущих, ввести в эксплуатацию 150 тысяч гектаров орошаемых земель - почти столько, сколько имелось в республике реального поливного фонда. Но все работники министерства, которые непосредственно трудились на производстве, говорили мне, что такой гигантский скачок нереален, а работники подрядных организаций рассказывали, что и не собираются выполнять план, главное – ежегодный прирост объемов работ.
Вода не годилась для орошения
Я смутно представлял себе истинное положение дел в отрасли и был настроен оптимистично. Однако это длилось недолго. Как-то вечером зашел ко мне директор проектного института «Молдгипроводхоз» В.И.Поминов и откровенно рассказал, что ситуация на крупнейшей стройке республики складывается тревожно. Вода, которая предлагалась для орошения, имела повышенную минерализацию и не годилась для орошения. Это был шок. После затяжного молчания я спросил директора, знает ли об этом руководство республики и союзного министерства. Василий Иванович ответил, что поднимал этот вопрос в Москве во время обсуждения проекта второй очереди стройки, но никто на проблему внимания не обратил. Руководство Молдовы ни о чем не знало. Договорились, что Поминов подготовит проект письма, а я начал готовиться к поездке на юг.
На стройке я увидел вдохновляющую картину. Рядом с крупным Тараклийским водохранилищем шло строительство завода по ремонту землеройной техники, производственной базы передвижной механизированной колоны, автотранспортного хозяйства. В стадии завершения находились крупная котельная и очистные сооружения. Строилось первое жилое девятиэтажное здание в Тараклии. Из доклада генерального директора «Юговодстроя» Р.Е.Капровского следовало, что уже готов 26-километровый магистральный канал, проложены и испытаны оросительные сети на площади в более чем 10 тысяч гектаров, на 4 тысячах гектарах установлена поливальная техника, подана электроэнергия на объекты. Осталось освоить ещё 25 тысяч рублей, но объект был готов к подаче воды на поля. Она из канала подавалась в Тараклийское водохранилище по временной схеме. Роль головной насосной станции на берегу выполняла временная плавучая станция, основные объекты ещё находились в стадии строительства. Мелиораторы спешили. Планом работы на 1985 год предусматривалось ввести в эксплуатацию 12 тысяч гектаров орошаемых земель.
Но тут выяснилось, что готов 26-километровый магистральный канал, в Тараклийском водохранилище плещутся тысячи кубометров воды - но бесполезной, солёной. Готова была оросительная система на больших площадях, все было сделано, но не работало. Специалисты пребывали в приятном заблуждении до момента, когда были подготовлены к вводу в эксплуатацию первые тысячи гектаров орошаемых земель. Тогда-то и начались неприятности. Выяснилось, что комплекс эксплуатировать нельзя. Колхозы категорически отказывались принимать оросительные сети и поливальные машины на баланс и начинать полив. Объединению «Юговодстрой» было не под силу организовать охрану техники. Много дорогостоящих машин было смонтировано на огромном пространстве трёх районов, их часто разукомплектовывали, выводили из строя.
Председатели колхозов мне прямо заявили, что не примут в эксплуатацию ни одного гектара орошаемых земель, пока вода не будет опреснена. Меня охватывала тревога за эту стройку. Часто мне говорили: мол, у соседей украинцев вокруг озера Сасык полная деградация 20 тысяч гектаров пашни, мы такого у себя не допустим… Я это прекрасно понимал, но другого источника воды не было. Первая задача - опреснение воды из Ялпуга и параллельное обучение специалистов тому, как пользоваться водой из придунайских озер.
Чья ошибка?
Как такое могло произойти? Ошибка проектировщиков, которые не провели исследование характеристик воды? Технико-экономическое обоснование стройки было составлено московским институтом «Союзгипроводхоз». В 1979 году была утверждёна первая очередь проекта орошения земель из Ялпуга общей площадью 24 тысячи гектаров. Как стало известно из данных измаильской обсерватории, вода в Ялпуге начала меняться в худшую сторону ещё в 1970 году. С того времени постоянно росла её минерализация. И на стадии проектирования объекта это было уже известно. Для орошения юга республики осознанно предлагалась непригодная вода.
Не хочется приводить полный перечень просчётов проектировщиков. Достаточно напомнить, что переброску дунайской воды было решено провести через озеро Ялпуг. Вода из Дуная должна поступать в озеро, а уже из его хвостовой части по 26-километровому каналу попадать в Тараклийское водохранилище. Сделано было это якобы с целью снижения затрат и уменьшения протяжённости канала. Ялпуг стал резервуаром запаса воды для орошения. Однако засоленность этой воды превышала все нормы, и никто не знал реальных объемов запасов солей в толщах дна. Директор института геофизики и геологии академии наук Молдовы А.В.Друмя в разговоре со мной высказал предположение, что само озеро, видимо, находится на выходе солёных подземных вод.
Сверху настаивают: соленая вода годится для орошения
Чем больше я вникал в эту драматическую ситуацию, тем чётче понимал, что все идет к провалу выполнения министерством годовых планов и плана пятилетки. На коллегии союзного министерства озвучил своё беспокойство, поднял вопрос о нецелесообразности форсирования строительства второй очереди комплекса. Однако московское начальство не склонно было драматизировать: мол, ничего страшного, достаточно начать интенсивный забор воды из Ялпуга, как дунайская вода пойдёт транзитом через озеро.
Возможно, так оно бы и случилось, только это была не вся правда. Планировалось орошать 24 тысячи гектаров именно водой из Ялпуга. Дунайская вода могла попасть в озеро только в период паводка. Головная насосная станция, предназначенная для подачи воды из Дуная в Ялпуг, находилась на стадии проектирования. До ввода – пять-семь лет. Такое же положение было и с регулирующим шлюзом. Но авторы проекта настойчиво рекомендовали нам внедрять опыт украинцев по орошению водой из озера Сасык. Такого мнения придерживался и министр Н.Ф.Васильев. Но у соседей на тысячах гектаров пашни уже теряли плодородие, и руководители колхозов и совхозов юга МССР об этом знали.
Технический совет при Минводхозе СССР 2 октября 1985 года официально констатировал, что вода Ялпуга ограниченно пригодна для орошения и рекомендовал её для полива. В то же время 23 октября Совет Министров республики возложил на руководителей всю ответственность «за сохранение и повышение плодородия земли, недопущения засоления почвы при орошении». Что было делать? Моё душевное состояние было не описать, мне казалось, что я вот-вот сорвусь.
Союзный министр бросился на республиканского в лифте
На всех совещаниях, коллегиях Минводхоза СССР я просил руководство отрасли подключить к решению проблемы авторов проекта. Министру это не нравилось, и на меня сыпались упрёки. Так я впал в немилость. Министр начал меня таскать в различные директивные органы для отчёта.
Помню, на одном из заседаний президиума Совета Министров СССР по агропромышленному комплексу Васильев отчитывался о работе мелиораторов страны, делая упор на отставание ввода в эксплуатацию орошаемых земель в Молдове. Я хотел сказать правду о причинах отставания. Председательствовавший на заседании заместитель предсовмина З.Н.Нуриев спросил, давно ли я работаю министром. Я ответил - первый год. И тут Нуриев говорит Васильеву: «Так дайте же человеку ознакомиться с системой и помогите ему в этом, а не обвиняйте его в том, в чём виноваты другие».
Был и такой случай. Мы с заместителем председателя Совета Министров Е.П.Калеником поехали в Москву на союзное совещание и зашли в минводхоз к министру. Разговор был о наших всем известных проблемах. Николай Фёдорович предложил нам поехать на совещание в его машине, он тоже был туда приглашён. Уже в лифте я вдруг увидел странное лицо своего министра. Невозможно передать его выражение. Он смотрел на меня пристально несколько секунд, а потом вдруг набросился с кулаками. Каленик, сделав ловкое телодвижение, оказался между нами. Надо отдать должное Васильеву, он быстро остыл, и потом в машине мы разговаривали так, как будто ничего не произошло. Впоследствии, сопоставляя факты, я пришел к выводу, что, возможно, надоедал ему в самый неподходящий и трудный момент. У Васильева были куда более серьезные проблемы – поворот северных рек на юг…
На булыжниках блестела соль
А потом произошел поразительный поворот. Приехал к нам из Москвы заместитель министра Б.Г.Штепа, и его повезли на юг. Специально к его приезду наши специалисты подыскали в совхозе «Светлый» участок земли, где ранее выращивались овощи. Здесь ряд лет проводилось орошение водой из местных источников. К нашему приезду прорыли специальные шурфы, разложили образцы почвы в чистом поле, и открылась потрясающая картина. Обнажённая почва на всю глубину пахотного слоя была серой, из чёрнозёма образовался бесплодный монолит, на булыжниках блестела соль. Всё это произвело сильное впечатление на нашего гостя. Он долго молча ходил по участку, размышляя о том, как чувствительны буджакские черноземы к качеству воды.
Меня охватила тревога. В этих местах широко применялись индустриальные технологии возделывания пропашных культур. Комбинация тяжелых машин с поливом соленой водой особенно опасна для таких черноземов. После нескольких лет такого полива не врубишься в землю топором, не то что плугом. Этот опыт мог повториться многократно на очень больших площадях. Речь шла о судьбе 170 тысяч гектаров молдавских черноземов.
Но после визита Штепы изменилось отношение к нашему объекту. В течение года здесь побывали все заместители союзного министра: П.А.Палад-задэ, В.Д.Ермолаенко, А.С.Батраков, О.Б.Канатов. Приезжал и сам министр Н.Ф. Васильев. Собирались расширенные планерки, составлялись протоколы, но приемлемых предложений и решений не принимали. Искали выход – и не находили его.
В 1985 году прошло более пятнадцати таких совещаний на союзном и республиканском уровне. Одни говорили, что дунайскую воду надо подавать в магистральный канал по трубопроводу, минуя Ялпуг. Другие предлагали разрушить дамбу обвалования устья Дуная - а это уже совершенно новые дорогостоящие проекты, и опять без всякого научного обоснования. И все это не гарантировало качества воды в ближайшее время.
В течение 1985 года я встречался с учёными, которые занимались проблемой озера Сасык. Одни говорили, что такой водой можно поливать малыми дозами, регулярно проводя гипсование земель. Другие отмечали, что при таком поливе настанет время, когда из земли извлекать будет нечего. Украинские специалисты откровенно говорили, что у них нет рецептов: знали бы как - не допустили бы стольких ошибок в Одесской области.
Обновить воду в Ялпуге?
Однако выход нашелся. На базе трех наших разрозненных лабораторий создали филиал Украинского института геологии и мелиорации. Его специалисты подключились к проблеме Ялпуга. Правительство республики создало специальную комиссию для разработки рекомендаций по использованию воды из озера. К работе подключилась наша академия наук. Родилась идея обновить воду в Ялпуге, ее поддержало руководство Минводхоза СССР. Совместно с украинскими мелиораторами были разработаны правила эксплуатации озера, предусмотрено улучшение водообмена между Ялпугом и Дунаем. Предстояло спрямить и углублять две протоки большой протяжённости, связывающие Дунай с Ялпугом.
Делать всё это предстояло в невероятно сложных условиях. Часть стройки находилась в Молдове, часть на Украине. Но это были не все беды. Ялпуг имел рыбохозяйственное значение, там хозяйничали рыбаки. По акватории озера располагались десятки водозаборов, объектов Белгородского, Ренийского и Измаильского районов. Сброс воды можно было осуществлять только до определённого уровня. Кроме того, по дамбе проходила государственная граница. Приходилось вести долгие переговоры с рыбинспекцией, пограничниками, местными органами власти, и все это в другой республике.
Осенью удалось сбросить воду из озера до минимально возможной отметки. Весной 1986 года во время паводка на Дунае впервые за многие годы подняли уровень воды в Ялпуге до максимальной отметки, что снизило минерализацию воды. Мне показалось, что все трудности позади, и прямо завтра можно запустить агрегаты. Но хозяйства не спешили. И мой энтузиазм испарился. Вскоре начальник управления эксплуатации оросительных систем доложил, что качество воды вновь достигло прежних показателей. Минерализация резко подскочила.
Стало понятно: опреснить озеро - дело трудное и долгое. Специалисты рассчитали, что для этого потребуется четырех-пятикратный обмен, а это минимум пять лет. А у меня был план работы, сроки. Но вода на поля Буджака не пойдёт. Как же тогда быть с тысячей гектаров, готовых к орошению, где выставлена поливальная техника? Стоит ли вообще продолжать расширение оросительных систем, если вода непригодна для полива?
Страна, которая могла позволить себе космические затраты
Во время визита союзного министра Н.Ф. Васильева в моём кабинете состоялось большое совещание. На нём присутствовало высшее руководство республики – С.К.Гроссу и И.П.Калин. Васильев настаивал на форсировании работ, планом на двенадцатую пятилетку предусматривалась создание второй очереди сооружения, ввод 50 тысяч гектаров орошаемых земель.
Проектно-сметная документация на вторую очередь ещё не была готова, поэтому Минводхоз СССР внёс в правительство предложение, и мы вскоре получили постановление Совмина СССР, которое давало нам право вести работы на этом объекте по рабочим чертежам. И тут я грешным делом подумал: какая другая страна может позволить себе миллионные затраты, которые оборачиваются потом громадными потерями?
Орошайте лучше днестровские сады!
Понимая, что строительство оросительных систем на этом участке опередило работы по подаче воды на поля, я решился на последний шаг: предпринял попытку изменить плановые показатели на пятилетку. Министерство внесло в правительство республики предложение: все силы на юге направить на опреснение озера Ялпуг, ускорить строительство головной насосной станции для принудительной подачи воды из Дуная в Ялпуг и других объектов. В то же время предлагалось не форсировать строительство оросительных систем: без воды они были просто не нужны.
Нужно было вывести из плана ввод новых орошаемых земель, а освободившиеся средства перебросить на переустройство 40 тысяч гектаров действующих систем вдоль Днестра. Там многие объекты устарели и нуждались в модернизации. Эти земли только числились орошаемыми, пользы от них было никакой. Речь шла о превращении их в системы нового типа, максимально автоматизированные. Мы исходили из логики разумного хозяйствования: направить деньги туда, где можно получить быструю отдачу. При этом никто не ставил под сомнение важности стройки на юге. Президиум Совета Министров одобрил такой подход. Я напряжённо ждал постановления правительства, чтобы внести коррективы в план работы отрасли. Но узнал, что постановления не будет. Я даже не стал уточнять детали - был уверен, что не обошлось без вмешательства союзного министра.
Конец министерства мелиорации
Этот звонок меня окончательно загнал в угол. Я терял уверенность, перспективу, что на таком посту недопустимо. Во мне росло раздражение: приходилось по два раза в неделю летать в Москву. При этом я понимал бессмысленность форсирования строительства оросительных сетей на объекте. Хозяйства были твёрдо намерены плохой водой свои земли не орошать. Заставить их уже никто не мог: наступило время перестройки. И я потерял веру в возможность победить эту соль и вернуть этой стройке смысл.
Взвесив все обстоятельства, зашёл к секретарю ЦК М.И.Снегуру, ведавшему аграрным сектором. Был трудный разговор, присутствовал заведующий отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности А.И.Цуркан. Я высказал всё, что накипело, желая уйти. Меня не волновали последствия и то, что мой уход будет истолкован как изгнание.
Но у судьбы были другие планы. Полагаю, о нашей встрече было доложено первому. На следующий день мне позвонил С.К.Гроссу и попросил зайти. Семён Кузьмич сказал, что руководство республики знает о предвзятом ко мне отношении союзного министра, и надо этому положить конец. Мне предложили возглавить министерство социального обеспечения… Вскоре министерство мелиорации и водного хозяйства республики упразднили, а вопросы мелиорации передали минсельхозу.
Наступили лихие 90-е, и незавершённая стройка оказалась никому не нужной. Это сняло головную боль у всех. В Буджакской степи остались только зримые следы некогда крупнейшего строительства: зияющие пустыми окнами насосные станции, полузасыпанные каналы, разрушенные объекты энергоснабжения.
Из воспоминаний А.С.Кишларя «Страницы моей жизни»
А.С.Кишларь на протяжении 18 лет руководил районами МССР, в том числе Теленештским и Оргеевским. В 1984 году назначен министром мелиорации МССР, в 1987-м – министром социального обеспечения. С 1990 года – генеральный секретарь Торгово-промышленной палаты РМ. Был депутатом Верховного Совета СССР 11-го созыва, депутатом и членом Президиума Верховного Совета МССР. На фото – с П.В.Комендантом, экс-министром иностранных дел МССР.