Почти не говорят о кризисе духовном, хотя он является причиной всех вышеназванных кризисов.
И совсем не говорят еще об одном кризисе, также являющемся следствием духовного кризиса, – о кризисе, имеющем непосредственное отношение к происходящему все последние годы, месяцы, но особенно происходящему в последние несколько дней. Это кризис правосознания.
Осознанное игнорирование требований закона, стремление вывернуть его наизнанку («закон что дышло, куда повернёшь, туда и вышло»), в целом негативное отношение к правовым ценностям – это очень характерно для современного молдавского общества. Причём не только для так называемых широких народных масс («неважно, что имярек украл – важно, делится или не делится он с нами»), но и для относительно узкой социальной прослойки, именуемой элитой. И, что совсем печально, для еще более ограниченной части этой элиты (ограниченной численно, про интеллектуальную ограниченность сейчас умолчу), которую принято называть политическим классом.
Именно кризис правосознания у молдавских политиков всех без исключения мастей и ориентаций есть причина сегодняшнего плачевного состояния дел в молдавском государстве. И, в первую очередь, установления двоевластия и возникновения риска уличного противостояния в Кишинёве с вовлечением в него сторонников различных политических сил.
Но по порядку.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ
Применительно к событиям последних дней первыми о нём заговорили Плахотнюк и его люди. Заговорили сразу после формирования депутатами от ПСРМ и блока ACUM парламентского большинства, избрания спикером Зинаиды Гречаный и премьер-министром Майи Санду.
Фактически со стороны ДПМ это было перехват инициативы и перекладывание вины с больной головы на здоровую (или, если угодно, на условно здоровую; кризис правосознания никуда не делся). Ведь реальный государственный переворот в Республике Молдова произошёл не 8 июня 2019 года, а задолго до этой даты. В реальном государственном перевороте, который носил ползучий характер (то есть был не единый политический акт по подрыву конституционного устройства страны, а целая, длящаяся во времени, серия таких актов), участвовало много персон из состава прежнего парламента и других молдавских государственных институтов, а координировал их действия лидер ДПМ Владимир Плахотнюк (отсюда и прозвище Координатор).
Поэтому голосование в новом Парламенте 8 июня депутатами от ПСРМ и блока ACUM следовало бы называть КОНТРПЕРЕВОРОТОМ. То есть действием, направленным на восстановление конституционного устройства.
Намёки на придание этому голосованию именно таких смыслов содержаться в принятой в тот же день новым большинством декларации о «захваченном государстве». Но в том-то и дело, что только намёки. Но не чёткие и однозначные политико-правовые определения.
Уже отмечалось (не мной), что само словосочетание «захваченное государство» хорошо для митинговых трибун, для публицистических статей или даже резолюций и пр. Но в официальных документах, принимаемых органом государственной законодательной власти, его лучше избегать – из-за абсолютной правовой расплывчатости. В актах, голосуемых Парламентом, необходимо оперировать юридической терминологией. Парламент должен говорить на языке закона, а не улицы.
А с точки зрения языка закона в Республике Молдова на сегодняшний день мало что можно считать законным. Во всяком случае законным вполне. По-другому и быть не может, ибо в стране был совершён государственный переворот. И был разрушен конституционный строй, фактически перестала действовать Конституция.
Источником разрушения конституционного устройства – это тоже всем и давно было известно – выступал Конституционный суд.
Из гаранта Конституции превратился в её ликвидатора.
А если не действует Конституция, это означает, что государства в его правовом значении фактически нет. Не ситуация, когда государство есть, но оно, видите ли, «захвачено», а ситуация, когда государства нет. Почувствуйте разницу.
Если государства нет, то что тогда имеется? А имеются отдельные институты, номинально государственные, возглавляемые отдельными номинально государственными чиновниками. Но логика поведения этих чиновников (включая судей Конституционного суда) продиктована не Конституцией (которая, повторюсь, не действует), а соотношением в борьбе между политическими кланами (их принято называть партиями, но это чисто по недоразумению).
Какой клан на данный момент выглядит сильнее – в его интересах и действуют государственные чиновники, возглавляющие государственные институты. Излишне доказывать, что на данный момент сильнее выглядит клан Плахотнюка.
Собственно, так обстояло дело и год тому назад, и два, и три года. И всё это время те, кто тогда был в оппозиции, обязаны были неустанно, как мантру, повторять: «Конституция Республики Молдова не действует, она убита». Возможно, повторяй они это, в ситуации сегодняшнего двоевластия люди из руководства того же минобороны не делали бы абсурдные заявления по типу «пока нет определённости, армия подчиняется только Конституции». Какая Конституция, домнилор, прекратите это сотрясание воздуха.
Впрочем, чего другого можно ожидать в ситуации тотального кризиса правосознания?
ЧТО ИЗ ЭТОГО СЛЕДУЕТ?
Новой и пока еще параллельной власти следует, наконец, начать делать то, чего она не делала до сих пор, – заговорить на языке права.
Потому что сейчас, если смотреть со стороны, то для рядового обывателя ситуация выглядит, как борьба за власть между политическими кланами. Новая власть должна канализировать и мотивировать её как борьбу за восстановление разрушенного прежней властью конституционного строя.
Сегодня Плахотнюк и его окружение настроены идти по беспределу. К этому их толкают и специфические особенности мафиозного менталитета, но и ситуация загнанного зверя, в которой они оказались после того, как все без исключения так называемые внешние партнёры Молдовы – и Россия, и США, и ЕС – выступили на стороне новой власти. Поэтому сегодня Плахотнюк будет стремится провоцировать хаос.
Это значит, что новая власть, а сегодня её конструкция ассоциируется, в первую очередь, с Зинаидой Гречаный и Майей Санду (народ ориентирован на конкретные фигуры, таково массовое восприятие политики) должна стать источником порядка. Тем более, что всё это очень родственные смыслы: восстановление конституционного строя – язык права – порядок.
В этой новой конструкции очевидно инородным телом (слабым звеном) выступает президент Игорь Додон. Объективно (что бы там он у себя в Фейсбуке ни писал) нынешний молдавский президент – часть старой властной конструкции, где всем заправлял Плахотнюк. Не случайно до последнего (до полудня 7 июня!) Додон, пустившись во все тяжкие, пытался протащить старую конструкцию в новую реальность – см. обнародованные видеозаписи его встречи с Плахотнюком. Но отложим пока в сторону инородное тело, сейчас не до него.
У новой власти есть одно очевидное преимущество – внешняя легитимность. Для политической жизни Молдовы она все последние годы была значимым фактором, преобладающим над легитимностью внутренней (под легитимностью понимаем право на власть). Тем значимее этот фактор сегодня, когда внутренней легитимности нет ни у кого. Включая депутатов ПСРМ и блока ACUM. Долго чесались, антиолигархическую коалицию надо было создавать в начале марта, а не июня. Пока чесались, утратили внутреннюю легитимность.
Вот и следует на всю катушку использовать фактор внешней легитимности. Как? Речь о конкретных шагах, выступать в роли советчика не берусь. Но навскидку готов назвать как минимум одно мероприятие – проведение в Кишинёве в ближайшие дни под эгидой Парламента при поддержке зарубежных партнёров международной конференции с такой, например, темой: «Восстановление конституционного порядка в Республике Молдова». Конференции, в итоговом документе которой расставить все точки над «i».
Вообще такого рода акции – в опоре на внешние авторитеты (внутренних-то нет!) популярно объяснять молдавскому народу ху из ху – должны принять в ближайшие недели постоянный характер.
Но, главное, стать источником порядка. Именно с этой позиции новая власть должна начать выстраивание постоянной коммуникации с обществом. Апеллируя главным образом к тем его членам, которые сегодня если и не с Плахотнюком, то и не с новой властью.
Либо хаос и беспредел с блокированием доступа в госучреждения для представителей легитимной власти – а с какого-то момента до сведения всех, кто участвует в такого рода протестных акциях, должно быть непременно доведено содержание соответствующих статей УК, карающих подобные деяния.
Либо постепенное терпеливое возвращение страны в конституционное русло.
Что, собственно, и станет политической работой по преодолению кризиса.
Виктор Жосу