Валериу Реницэ: Русский культурный центр в Молдове - что мы теряем, закрывая его?

Молдавские власти ликвидировали Российский центр науки и культуры (РЦНК). Устами нового министра культуры правительство заявило, не стесняясь откровенной враждебности, что РЦНК «никаким культурным не был — а крышей, под которой велась подрывная деятельность против суверенитета Республики Молдова».

В каком-то смысле, писатели, музыканты, актеры, научные деятели русские или русскоязычные связанные с деятельностью центра оказались вмиг агентами под прикрытием, или как ещё нас называют, "кремлевскими консервами”.  Это событие разделило граждан Молдовы, близких к культуре, на три лагеря: возмущенных, ликующих и «умников».

«Умники» решили сыграть на оригинальность, помня, что сопротивляться открыто опасно, — как бы чего не вышло. Вину они возложили на российские власти, которые вяло защищают русских за рубежом, а то и сдают их, что отчасти правда, если не брать в расчет трудности войны. Акцент в своем мягком протесте они сделали на судьбе творческих личностей, связанных с РЦНК. С одним их выводом нельзя не согласиться: да, Центр был элементом российской государственной политики, но то, что создавали в нём люди, — было культурой и человеческим теплом. И вот это человеческое как раз и вызывает чувство утраты.

Культура как заложница политики

Нужна ли нам, молдаванам, русская культура? Естественно, любой человек, претендующий на звание интеллигента, ответит вам: «Да, как и любая другая». Нам Лев Толстой нужен не меньше, скажем, чем Редьярд Киплинг.

У Великобритании в Молдове есть свой культурный центр — Британский Совет. По форме и сути — это одни и те же инструменты публичной дипломатии, что у русских, что у западных партнеров. Но почему-то в случае Британии — это «созидательное партнерство», даже когда бывшая империя беспричинно атакует Ирак, а в случае России — «угроза информационной безопасности» и «подрыв суверенитета»!

Наивны оправдания наших властей о дипломатическом дисбалансе и довод, что в Москве, мол, нет Молдавского культурного центра. Так его нет и в Лондоне, как и в Париже, хотя «Французский Альянс» давно развивает по всей стране активную деятельность, под президентством нынешнего премьера.

Немаловажен и тот факт, что в Молдове осталось, хоть и мало, но всё же 3,5% русских, а французов и англичан по пальцам можно пересчитать. Не надо доказывать прочность вековых молдавско-русских культурных связей, которые закалялись в войнах по освобождению Молдовы от Османской империи и от Гитлера; они, как правило, служили гарантами наших дипломатических отношений.

Есть ли смысл терять эти связи? Множество книг и диссертаций, написанных на эту тему, дают вполне осмысленные и цивилизованные ответы. Но это самый быстрый и поверхностный ответ на вопрос о нужности русской культуры. Вопрос, по сути, неправильный, потому что русская культура давно и глубоко проникла в сознание молдаван. Она — органическая часть нашей молдавской культуры.

И самый веский довод тот, что в повседневной жизни все молдаване, от крестьянина до министра, от уборщицы до писателя, разговаривают на молдо-русском сленге - результат билингвизма. Я как то сидел рядом с парой в поезде Бухарест–Кишинев и был уверен, слушая их изящный литературный, что это румыны, пока девушка не сказала: «По любому, o să întârziem!».

Ликующие и риторика раскола

А что же говорят ликующие? Что думает о ликвидации Культурного Центра просвещенная часть нашей интеллигенции, та, что днем и ночью мечтает об объединении с Румынией в контексте будущего членства в ЕС?

Известный юрист, государственный деятель и ярый сторонник унионизма Александру Тэнасе написал в ФБ длинную статью в виде приветствия решению правительства и, скажем мягко, насмешки над теми, кто считал РЦНК ценностью.

Тэнасе — из числа тех видных политиков, которые не нуждаются в представлении, но я скажу для несведущих: этот "государственный” муж считает Молдову, и он это не раз говорил, epavă — затонувшим кораблем, то есть морским мусором. Однако это не помешало ему долгое время возглавлять Конституционный суд и министерство юстиции этого «дерьма».

Свой образец ксенофобии с фашистскими акцентами он озаглавил «РУССКАЯ КУЛЬТУРА ПО-ПУТИНСКИ: ПУШКИН НА ФАСАДЕ, ФСБ — В ПОДВАЛЕ». Риторика Тэнасе демонстрирует, насколько опасным может быть переход от защиты суверенитета к разжиганию внутреннего раскола. Вместо взвешенной критики кремлёвской политики в публичном поле набирает обороты обобщённое и подозрительное отношение к русскоязычным гражданам Молдовы.

От суверенитета — к нацистской идеологии: где проходит граница?

Закрытие центра — решение серьёзное и спорное. Для некоторых оно во многом оправданно, учитывая многолетние формы влияния Москвы, хотя те же "дипломатические технологии” использует и Лондон, и Париж, и Вашингтон, учитывая что мы живем на важном пятачке земли в геополитическом измерении.  

Государство действительно обязано защищать свой суверенитет, особенно когда внешние структуры используются для политического давления. Однако важен не только факт решения, но и то, каким языком оно объясняется обществу.

Вот лишь несколько проблемных акцентов статьи, которые смещают фокус с реальной проблемы на путь этнического национализма или даже фашизма.

Так, в ряде высказываний звучит мысль, что в Молдове «можно не знать государственный язык и всё равно пользоваться благами страны». Такая формулировка формирует образ группы, живущей «за счёт других». Это — первый шаг к разделению общества на «своих» и «чужих».

Далее в обсуждении проскальзывает идея, будто присутствие русскоязычного пространства в целом — уже риск влияния Кремля. Но это подмена понятий: угрозу представляет не язык и не культура, а конкретные пропагандистские инструменты.

Когда же акцент смещается на саму культурную общность, каждый русскоязычный гражданин оказывается не просто человеком, а носителем потенциальной нелояльности. Отдельные обращения к исторической памяти — депортациям, русификации — понятны. Но когда историческая травма используется как аргумент для морального обвинения современных общностей, это перестаёт быть анализом и превращается в эмоциональную мобилизацию через обиду.

Опасность такого подхода в том, что он разрушает естественный билингвизм, который в Молдове сложился органично — «снизу». Этот билингвизм был не символом колонизации, а результатом повседневного сосуществования людей

Если же общественную дискуссию перевести в формат противопоставления «мы» и «они», то Молдова начнёт повторять те же схемы, которые когда-то использовались против неё самой. Парадокс таков: борясь против чужого давления, можно незаметно перенять его методы.

Защищать страну от внешнего влияния — необходимо. Но граждане внутри страны — независимо от языка и культурной идентичности — не должны становиться объектами подозрения. Иначе государство, стремясь к независимости, рискует построить новую форму принуждения, лишь зеркально отражающую старую. Молдова сильна тогда, когда все её граждане чувствуют себя в ней «своими». И слабеет тогда, когда кто-то из них оказывается объявлен «чужим».