Доктор истории Марк Ткачук считает возможным вернуться к политической деятельности "в любом качестве - и исследователя, и библиотекаря, и публициста, и гражданского активиста".Об этом Ткачук заявил в интервью одному из Телеграмм-каналов, отметив, что люди, с которыми он активно общается в последние годы, есть "идеи и предложения", из которых вырастают "возможные контуры принципиально иного политического формирования".
Ниже, публикуется полный текст интервью:
- 7-14 июня в Кишиневе. Что это было: революция и победа восставшего народа или государственный переворот? Или одних господ сменили на других щелчком пальцев господа повыше?
- Помните, как Дэн Сяопина попросили оценить Великую Французскую Революцию? Он ответил, что, мол, пока рано делать выводы! Тут, мягко говоря, совсем иной масштаб. Тем не менее, даже на этой, нашей насекомой проекции можно сделать лишь некоторые, осторожные выводы.
Понятно, что это не победа восставшего народа. Поскольку никакого восставшего народа не было. И, собственно, к народу и его поддержке никто не обращался.
Конечно, это - не государственный переворот. Государственным переворотом, скорее, можно считать весь интервал с марта 2012 года до 14 июня 2019. То есть, от незаконного избрания Тимофти до реактивного психоза лидеров режима в последнюю неделю их суетливо-агрессивного правления.
Вы будете смеяться, но это была в некотором смысле революция. Вот такая, паршивая, ни на что не похожая, но революция.
Великая дипломатическая революция! В ней местные политики, внезапно оформившие парламентское большинство, сыграли роль правильной массовки. Декларация о «захваченном государстве» - главный и единственный герой событий - определила революционные цели, основных злодеев, суть конфликта и системные способы его преодоления. Народ, а точнее общество – выступили этаким погруженным в темноту зрительным залом. Кажется, зрители сопереживали тому, что происходило на сцене. По крайней мере, в кишиневских маршрутках можно было подслушать: «Сбежал, собака!»
Но как точно назвать происшедшее в Молдове с 7 по 14 июня – будет ясно только из всех последующих событий.
- Кто победил Плахотнюка, как вы считаете?
- Исключительно внешние и, как выяснилось, очень стратегические партнеры Молдовы. Россия, ЕС и США.
Тут, на месте подносили снаряды, понятно, многие. Создавали правильный фон, оптимистическую атмосферу, верили в возможность такой коалиции и такого большинства, заражали своей верой окружающих. Некоторые, типа меня, публично выражали скепсис по поводу такой развязки событий. Ну и, конечно, были те, кто до самого последнего момента активно уклонялся от коалиционных объятий. Именно они сейчас напрашиваются на роль истинных творцов недавней истории.
Насколько я понимаю, и внешние партнеры, и само молдавское общество с пониманием относятся к такой психологической компенсации лидеров новой власти. Ну а что, пусть говорят, что это сделали они, что они – и есть наши революционные герои. Главное ведь в том, чтобы эти герои смогли сами, уже без посторонней помощи хоть что-нибудь продолжить. Верно? Поэтому пусть говорят…
- Демпартия, некогда самая дисциплинированная и могущественная партия страны, повторит судьбу ПКРМ или сохранится как политическая сила?
- Демпартия – это не политическая организация. По крайней мере, в том облике, в котором она существует последний десяток лет. Никакой идеологии, никакой собственно политической стратегии, никакого представления о том, интересы какого социального среза эта, так называемая, Демпартия представляет. Организация, служащая исключительно одному человеку.
Человеку, целью которого был только параноидальный контроль. Контроль за всем и вся! Организация, переформированная по принципу преступного клана, объединенного круговой порукой, страхом и подкупом, совместными рейдами и захватом всех государственных институтов.
Эта организация никогда не повторит судьбу ПКРМ. ПКРМ не придумывала «разумные сроки» для избрания главы государства, не меняла Конституцию ни в Парламенте, ни группой иностранных лиц, называвших себя членами Конституционного суда, не закрывала телеканалы, не сажала в тюрьму оппозиционеров, не удерживала после поражения государственную власть вооруженным путем. Именно поэтому ПКРМ смогла уйти в оппозицию. Она сумела быть не только самой мощной партией власти, но и стать самой авторитетной оппозиционной партией за всю молдавскую историю. Напомню, что рейтинг ПКРМ, спустя пять лет оппозиции, в апреле 2014 года приблизился к показателям 2001 года. Ну а дальше, как известно, прикатилось пресловутое «отравленное яблочко» и ПКРМ покончила жизнь самоубийством.
Демпартия не может уйти в оппозицию. Люди, состоящие в этой организации, изменяли своим принципам, своим товарищам, своим партиям и своим избирателям только лишь для того, чтобы уйти из оппозицию во власть. Из ответственной политики – в стабильную, криминальную, сытую власть. И теперь у них два пути – либо к прокурору, либо опять что-то предать, кого-то продать и пристроиться на очередное хлебное место. Никакого десятилетнего шлейфа деградации тут не будет. Разбредутся по новым хозяевам. Очень быстро.
- Как пришедшим к власти политическим партиям не повторить ошибок ДПМ, не превратиться самим в побеждённого ими дракона?
- Вот пусть сами думают об этом. Советники и советчики новой власти точно не нужны. Конечно бы хотелось, чтобы эта странная коалиция продлилась как можно дольше. Тут ведь какое дело… Если коалиция есть – значит у нее действительно есть какое-то общее дело. А общее дело у них у всех сейчас одно – та самая деолигархизация, о которой они так страстно и много говорили. Конечно же, было бы классно, если бы они придумали себе и какую-то совместную, позитивную повестку дня. Совсем не обязательно популистскую. К примеру, показали бы всем нам на практике, что это такое - уход от геополитики. Хотя, кажется, я слишком увлекся.
- Почему после ухода из парламента вы сосредоточились лишь на научной деятельности и покинули политику?
- Потому, что наступивший «ледниковый период» не предполагал никакой эффективной политической деятельности. Создавать новую политическую структуру, обреченную быть маргинальным пугалом, мне не хотелось. Играть в политику по правилам господина Плахотнюка я не желал. Ну дал бы я шанс аналитикам с «Публики» и «Прайма» подзаработать на журналистских разоблачениях экстремистов и талибов? И что? Слишком великодушно было бы с моей стороны. Ушел! И не секунды не пожалел о своем решении пятилетней давности.
Но политика – это не только борьба за депутатское кресло. Это стремление изменить общество, в котором ты живешь. В том числе занимаясь всем тем, чем эта совокупная молдавская политика заниматься перестала. Речь не только об исследовательской работе. За последние пять лет Библиотека цивилизаций, которую мы с коллегами открыли, превратилась в отличное общественное пространство, в настоящую фабрику мысли. Там обсуждалось то, что не обсуждается в других местах. Там собирались вместе люди, которые вряд ли бы протянули друг другу руку в иных обстоятельствах. Урбанистика, социология, культурное наследие, археологические перформансы и дискуссии о будущих молдавских социальных проектах, возможность поговорить с настоящими, а не дутыми международными экспертами-знаменитостями - это был лучший способ не только занять свою жизнь, но и быть полезным, проложить пути к коммуникации между очень разными группами людей, разными сообществами.
- Вы и мы все были свидетелями того, как поочерёдно падали системы Воронина, Филата, Плахотнюка. Чья система падет следующей?
- Ох, система Плахотнюка не пала! Даже не собирается падать. От того, что система, на которой он столь ярко паразитировал, возникла до Плахотнюка, до Филата и до Воронина.
Я имею ввиду совершенно ложную и лживую идею так называемого посткоммунистического транзита, некоего перехода из темного вчера в светлое, демократическое завтра. На деле это система, в которой тотальное большинство деградирует, в которой каждое следующее поколение живет хуже предыдущего. И в смысле качества жизни, и демократических стандартов!
Нас становится меньше, мы все менее образованны, наши социальные отношения вместо гражданской солидарности и развития воспроизводят все чаще структуры и кланы вождистсткого типа. Не только докоммунистических, но и дофеодальных времен. В дополнении ко всему - вокруг нас стремительно вырождающийся природный и культурный ландшафт с прилюдно гниющим Днестром.
А на этом фоне гадкая ложь – про какие-то реформы, европейские или домотканно-православные ценности, геополитическую конкуренцию. Под сенью бренчащих слов про верховенство права - тридцатилетний провал в очередное бесправие. Это общество не устроено таким образом, чтобы решать проблемы большинства. Оно не измеряет каждый свой шаг – новой взятой высотой в социальном росте, просвещенности и долголетии. Нет ни целей развития. Ни развития, как стратегической цели.
И эта система продолжает жить. Кому она нужна? Только тем, кто ее обслуживает.
- Политический ландшафт изменился, причём коренным образом. Считаете ли вы для себя возможным теперь вернуться к политической деятельности и в каком качестве?
- Да, я считаю это возможным.
Ценой огромных усилий очень многим достойным людям удалось удержаться и не стать частью тех «потешных» политических формирований, которые в последние годы развлекали избирателей не столько своими идеями, сколько концертами, клубникой, рисом и тушенкой.
Таких людей, которые не стали добычей и кормом фальшивой повестки дня, намного больше, чем кажется. У них есть не только любимая профессия, важное дело. Эти люди обладают значительной гражданской репутацией. Каждого из них меньше всего интересует перспектива просто оказаться одним из сотни молдавских депутатов или просто важным начальником. Их интересует сама возможность перемен! Перемен в таком месте и в такое время, когда кажется, что уже ничего невозможно.
Возможна ли действительно какая-то политика, которая создает спрос именно на таких людей? Такая политика, которая позволяет по-настоящему принести пользу, быть услышанными, а не оказаться задавленными очередными вождями? Политика, которая, наконец, ориентирована на то, чтобы научиться разговаривать с большинством, понимать и принимать его беды, а не просто говорить от его имени? Политика, оппонентами которой являются не физические лица, политические лидеры или партии, а процессы и механизмы, которые нужно изменить. Политика, которая, умножая демократический потенциал общества, приводит к иным результатам, нежели очередной и предсказуемый рост элитной недвижимости в известной «Долине нищих» в Кишиневе.
Кажется, у всех этих вопросов есть положительные ответы. Из тех, с кем я обильно общаюсь последние годы, из идей и предложений, которые они высказывают, вырастают возможные контуры принципиально иного политического формирования. С доминированием коллективных решений и действий, с желанием и представлением о том, что подняться со дна гуманитарной катастрофы можно только сообща, честно и открыто предложив обществу такой план действий, в котором большинство увидит свою перспективу. И эта перспектива не только должна выглядеть лучше всего того, что нас окружает сегодня. Эта перспектива должна быть исполнимой.
И я готов в любом качестве – и исследователя, и библиотекаря, и публициста, и гражданского активиста – оказывать содействие этому новому политическому сдвигу вверх.
- Какое политическое движение сможет реализовать существующий сейчас гигантский запрос общества на справедливость?
- Это будет только то политическое движение, которое ясно представляет, как можно перенаправить этот запрос с отчаяния и безысходности, социальной атомарности и раздробленности на масштабную гражданскую активность.
Это будет то движение, которое не собирается кормить общество «тяжелыми наркотиками» очередного мракобесия, языкового противостояния или чьего бы то ни было былого величия.
Это будет то движение, которое нацелено на будущее. Которое каждый день ищет опоры в большинстве своего народа, само стремится стать его опорой, открывает его перспективные интересы, публично обсуждает свои намерения и действия, честно признается во всех трудностях, которые предстоит сообща преодолеть.
И главное. Это будет то движение, которое не спутает свою желанную победу на парламентских выборах с более сложным упражнением. С победой над нищетой и деградацией, то есть с той победой, которую все еще мечтательно ждет разоренное молдавское общество.