В XXI веке выборы уже давно перестали быть лишь конкуренцией идей и программ. В новой реальности каждый избирательный цикл – это война образов, эмоций и технологий, а также использование различных практик управления информационными потоками.
Социальные сети, алгоритмы таргетинга и искусственный интеллект стали инструментами не только для мобилизации электората, но и для его дезориентации. В Молдове, как и во многих странах, цифровое пространство превратилось в поле битвы, где правда и фейк смешиваются настолько, что даже опытный гражданин рискует потерять ориентиры.
Но главный вопрос заключается не в самих технологиях, а в том, как государство реагирует на информационные вызовы и кто наделен правом объявлять информацию «фейком». В условиях растущего недоверия к традиционным СМИ, чиновники, госструктуры и некоторые общественные ассоциации зачастую берут на себя роль арбитров истины, что вызывает серьезные вопросы в контексте субъективности их решений.
В то время как проверка фактов предполагает прозрачность и ответственность, в Молдове нередко можно наблюдать иное: неудобный контент автоматически клеймится как «ложь» или «фейк», зачастую без веских аргументов и доказательств, в особенности, когда речь идет о деликатном для власти политическом и электоральном контексте. В последнее время такой подход становится неотъемлемой частью политического процесса, нацеленного в том числе на манипуляции с общественным мнением.
Молдова, как и многие страны Евразии, стала ярким примером того, как цифровые медиа меняют правила игры. Если раньше политические сообщения распространялись через телевидение и газеты, то теперь основные баталии разворачиваются в онлайн-пространстве, включая Facebook, Telegram и TikTok. Политические штабы используют изощренные методы: от таргетированной рекламы, которая показывает разным группам избирателей разные сообщения, до создания анонимных Telegram-каналов и бот-ферм для распространения нужных нарративов.
Избирательные кампании в Молдове активно используют возможности цифровой рекламы. Благодаря аналитике данных, кандидаты и партии могут точно определять интересы и страхи разных групп населения. Например, молодежь в соцсетях получает рекламные сообщения о стипендиях и «европейском будущем», а сельские пенсионеры – эмоциональные ролики о том, что в их населенном пункте «европейская помощь под угрозой». Все это работает через алгоритмы, которые анализируют лайки, комментарии, историю поисковых запросов.
Параллельно растет и использование технологий генерации сомнительного контента. В соседней Украине, Грузии и ряде других стран фиксировались многочисленные случаи применения deep fake – видео, где политикам приписывают слова или действия, которых они никогда не совершали. Молдова тоже оказалась в этом тренде: появление роликов и фотографий, чья подлинность вызывает сомнения, становится распространенным инструментом в политической борьбе.
В этом потоке информации гражданину, не имеющему специальных знаний, все сложнее отличить правду от вымысла – и заинтересованные лица с успехом этим пользуются. Здесь на авансцену выходят официальные лица и государственные институты, которые, казалось бы, должны быть последней инстанцией в борьбе за достоверность. Однако их действия зачастую вызывают еще большее недоверие, чем сами фейки.
Так, широкий резонанс вызвал видеосюжет, где глава Центризбиркома Анжелика Караман говорит о «большой разнице» между ЕС и другими странами, подчеркивая, что вмешательство Франции в выборы – это не внешнее вмешательство, а помощь и поддержка развития демократии. Видео, которое быстро разошлось по сети, вызвало неоднозначную реакцию.
Вместо того чтобы провести прозрачное расследование и дать исчерпывающие объяснения, власти объявили ролик «дипфейком» - подделкой, созданной с помощью технологий искусственного интеллекта. Решение не было подкреплено какими-либо подтверждениями, что сразу же вызвало подозрения в политической мотивированности. Как видно из многочисленных комментариев в соцсети, в глазах части общества, это было не столько опровержение, сколько попытка снять неудобную тему с повестки дня.
Другой подобный случай – фото с учений молдавских военных, стреляющих по мишеням в форме, напоминающей российскую. После того как этот контент появился в соцсетях, он также с подачи государственных органов был быстро объявлен «фейком». В итоге вопрос, является фото настоящим или нет, остался открытым для широкой общественности. В обоих случаях власти, не приводя убедительных доказательств, просто отнесли информацию к категории ложной, что является прямым проявлением субъективизма. В результате доверие к опровержению оказалось даже ниже, чем к самому фото.
Схожая ситуация наблюдалась и в 2021 году, когда в сети распространялись слухи о тайном финансировании избирательной кампании одной из партий зарубежными структурами. Власти вместо проведения расследования предпочли ограничиться коротким пресс-релизом: «Не верьте, это дезинформация». Проблема в том, что такие лаконичные заявления уже не работают в эпоху цифровой прозрачности. Люди ждут аргументов, а не ярлыков.
Подобный сценарий наблюдается и в отношении темы миграции и беженцев. Власти неоднократно объявляли фейками мнения о том, что в случае присоединения к ЕС Молдова может столкнуться с потоком беженцев. Тем не менее, практика стран-членов ЕС, включая соседнюю Румынию, говорит об обратном. Буквально на днях Бухарест принял решение о переселении 300 беженцев из африканских стран в 2026-2027 годах. Эта мера является частью Плана переселения и гуманитарного приема беженцев Европейского союза и финансируется из Фонда ЕС по вопросам убежища, миграции и интеграции. Таким образом, хотя власти Румынии и обозначили принятие беженцев как «добровольный вклад», это является частью структурированной политики ЕС и может вытекать из финансовых и других обязательств. Фактические обстоятельства противоречат утверждениям о полном отсутствии подобных условий.
Накануне выборов подобная практика приобретает еще более опасный характер. Появляющиеся в прессе или в соцсетях аналитические прогнозы и мнения экспертов все чаще объявляются «фейками», если они ставят под сомнение действия власти или указывают на риск ее поражения. Власти зачастую реагируют не аргументами и фактами, а простым навешиванием ярлыка «фейк». В итоге для общества граница между независимой экспертизой, политической интерпретацией и дезинформацией стирается, а доверие к любым заявлениям, включая официальные, продолжает падать.
На словах государство активно борется с дезинформацией. В стране был учрежден Центр стратегических коммуникаций и борьбы с дезинформацией, создаются рабочие группы при Центризбиркоме, Аудиовизуальный совет выпускает «разъяснения», а МВД и спецслужбы периодически публикуют списки «опасных источников». Правительство неоднократно обращалось к представителям молдавских СМИ с призывом помогать властям и предотвращать распространение фейковых новостей, сообщая Аудиовизуальному совету и другим компетентным органам о появлении в интернете ложной информации.
Но на практике эта борьба часто приобретает субъективный и политически мотивированный характер. Зачастую власть сама определяет, что считать правдой, а что «подделкой». Если информация выгодна правящему лагерю – ее автоматически поддерживают, даже если она выглядит сомнительно. Если же данные бьют по имиджу правительственных институтов, их практически сразу заносят в категорию «фейков».
По мнению ряда экспертов, такой подход создает опасный прецедент, подрывая доверие к государственным институтам. Ведь граждане начинают воспринимать любое опровержение не как объективный фактчекинг, а как очередную попытку цензуры. Это особенно опасно в условиях политической поляризации, когда общество и без того разделено на лагеря. Эксперты задаются вопросом: если неудобная для властей информация может быть объявлена фейком без должного расследования, то где гарантия, что и другие заявления, в том числе те, которые влияют на ход выборов, не будут подвергаться подобным «оценкам»? Это подрывает базовые принципы честности и прозрачности, на которые так часто ссылаются многие официальные лица.
Проблема субъективной оценки информации не является уникальной для Молдовы. В ряде стран она принимает разные формы, а термин «фейк-ньюс» нередко используется для подавления оппозиционной информации и критики. Известно немало примеров, когда власти блокировали десятки сайтов под предлогом борьбы с «фейками», хотя значительная часть публикаций содержала всего лишь критику правительства. В таких условиях любые сведения, не отвечающие официальной линии, могут быть объявлены ложными и подвергнуться цензуре. При этом сама государственная машина активно использует цифровые технологии для распространения собственных нарративов и сомнительной информации, а термин «фейк» становится универсальным ярлыком для всего, что угрожает политическим интересам властей.
Для простого гражданина в Молдове ситуация выглядит как информационный хаос. С одной стороны, социальные сети завалены манипулятивной рекламой и сомнительными новостями. С другой – государство, вместо того чтобы выступить арбитром, само играет на стороне одного из лагерей. В результате доверие к информации падает. Избиратели начинают верить не в факты, а в «свою правду» - ту, что ближе к их политическим симпатиям. Это разрушает саму основу избирательного процесса: рациональный выбор на основе проверенных данных.
Как отмечают эксперты, в условиях, когда дезинформация стала оружием, роль государства в противостоянии ей должна быть максимально прозрачной. В резонансных ситуациях проверки подлинности фото, видео и других материалов должны проводиться независимыми экспертами, а результаты публиковаться вместе с доказательствами. Кроме того, государство должно отказаться от практики «ярлыков» без объяснений. Если чиновники утверждают, что вызвавший резонанс материал является «фейковым» или создан ИИ, они не могут просто требовать верить «на слово».
Технологии изменили избирательные кампании и политические процессы в Молдове – но не всегда в лучшую сторону. Они дали голос множеству людей, но одновременно создали идеальную среду для манипуляций. Фейки и цифровая пропаганда стали неотъемлемой частью политической борьбы. Однако главная угроза кроется не столько в самих технологиях, сколько в готовности государственных органов использовать их для создания удобной для себя реальности. В то время как задачей властей должна быть защита граждан от этого хаоса, а не превращение борьбы с дезинформацией в инструмент политического контроля.
Когда представители власти, по определению призванные служить обществу, безапелляционно объявляют информацию ложной, не предоставляя веских доказательств, тем самым подрывается доверие граждан к госинститутам. Пока государственные органы будут определять «правду» по критерию собственной выгоды, доверие к выборам будет снижаться. А значит, настоящим победителем в этой битве станет не демократия, а цинизм и апатия. В свете последних событий в Молдове, возникает один из самых важных вопросов: насколько наше общество готово противостоять этой новой реальности, где правда и ложь – это не вопрос фактов, а вопрос политической целесообразности?
Ион Мунтяну
noi.md