Три месяца назад, а именно - 8 сентября 2019 года в Кишинёве открылся свободный камерный театр «Тотем». Его основатель и художественный руководитель – молодой режиссёр Даниел Мунтян. В нынешнем году он был удостоен приза Союза театральных деятелей в номинации «Лучшая сказка года» за спектакль «Спящая красавица». О своём выборе, об основании театра, о мечтах и планах порталу Noi.md рассказывает режиссёр Даниел Мунтян.Свернул «С улицы Роз»- Давайте начнём с того, как развивается Ваша карьера? Кто-то повлиял на ваш выбор стать режиссёром? Имеют ли Ваши родители отношение к театру?
- Режиссёров в нашей семье не было. Да, я из артистической семьи - папа мой был музыкантом, мама – танцовщицей в театре. Но мой выбор, наверное, скорей всего банален. Будучи школьником, я визуализировал себе какие-то сцены, представлял, как снимаю фильм, ставлю спектакль. Это у меня до сих пор присутствует. Я что-то прочитал, и начинаю сразу визуализировать. И продолжается это ровно до того момента, пока спектакль не поставлен.
Поэтому логично, что я поступил и учился на режиссёрском факультете Славянского университета. Ещё будучи студентом, проходил актёрскую практику в Театре «С улицы Роз», а после окончания вуза в 2015 году, остался работать в этом театре актёром и режиссёром, играл и одновременно ставил спектакли. За четыре года я выпустил пять спектаклей - «Бременские музыканты», «Принц Алладин», «451 градус по Фаренгейту», «Спящая красавица» и «Человек в поисках смысла». Я четыре года отработал в этом театре, но весной 2019-го уволился из него. А спустя некоторое время открыл свой театр под названием «Тотем», в котором за четыре месяца поставил четыре спектакля. Параллельно я устроился работать в Государственный русский драматический театр имени Чехова, где тоже совмещаю две профессии - актёра и режиссёра. И в театре Чехова уже успел поставить спектакль «Аленький цветочек», премьера которого состоялась 25 декабря.
- Почему Вы ушли из театра «С улицы Роз»?
- Дело в том, что когда ты – приглашённый режиссёр, то тебе позволят, максимум, поставить один спектакль в сезон. Что и было в театре «С улицы Роз». Да, бесспорно, в этом есть свои плюсы, потому что за целый год спектакль столько раз продумывается, что в конечном итоге я выпускаю масштабный продукт. Но я не могу себе позволить ставить всего по одному спектаклю в год. Я так состарюсь, а в моём портофолио будет только 10 постановок. Поэтому абсолютно понятно, почему я после ухода из театра «С улицы Роз», как с цепи сорвался, и за четыре месяца поставил четыре спектакля уже в «Тотеме». Сейчас в своём театре я ставлю камерные спектакли, так как у нас нет больших финансовых возможностей на приобретение декораций, на трудоустройство большого числа артистов. Но в «Тотеме» у меня есть свобода творчества, и я здесь могу ставить, что хочу, когда хочу и как хочу. И при этом нет цензуры, ограничений.
Свой театр ближе к телу
- Из каких соображений было решено назвать театр «Тотем»?
- Во-первых, хотелось как-то по-простому назвать. Во-вторых, удобно и для молдоязычных, и для русскоязычных – на обоих языках используются одни и те же буквы. Вместе с тем, тотем – это предмет культа или элемент поклонения в древних религиях, придающий сверхспособности и оберегающий человека от зла. Тотемы можно рассматривать как подобие идолов. Вот у нас наш идол, наш тотем – это театр.
- Не боялись ли открывать театр?
- Конечно же, боялся, но я столько лет грезил этим, так сильно хотел, поэтому можно сказать, что у меня просто не было другого выбора. А что мне оставалось делать? Здесь, либо нужно было бросать и уходить в другую профессию, либо открывать свой театр. Мне не достаточно просто выйти и сыграть на сцене в качестве артиста. Если бы меня поставили перед выбором: только играть в театре, не занимаясь режиссурой, или же уйти, я бы выбрал второе. Но если я, как режиссёр реализую себя в театре, то могу выйти на сцену и сыграть.
- Сколько у вас уходит времени на постановку пьесы?
- В июне было вынесено решение об открытии театра. Репетиции нашей труппы начались в июле у меня на квартире. За июль и август мы поставили два спектакля – «Доппельгангер» по рассказу Федора Достоевского «Сон смешного человека» и «Наташина мечта» по пьесе Ярославы Пулинович. Премьеры и дальнейший показ спектаклей проходил в арендованном нами помещении на улице Христо Ботева. Это был такой камерный театр с фойе, помостами для зрителей, софитами. После первых двух мы сразу же начали ставить спектакли «Бросить легко» по пьесе Марины Крапивиной (документальная пьеса про подростков-наркоманов) и «Пробуждённый – Легенда о Сиддхартхе» (спектакль-притча по мотивам легенд и притч о Будде). То есть у нас на спектакль уходит примерно два месяца. Но на улице Христо Ботева мы находились всего три месяца, так как, не договорившись по финансовой стороне вопроса, вынуждены были оттуда съехать.
- Как о вас узнал зритель?
- Мы продвигали себя через соцсети. Также нам помогли СМИ, в частности ряд телевизионных каналов.
- Кто ваши зрители – друзья, друзья друзей?
- Нет-нет. Бывало ещё в первое время, что около 30% зала - наши друзья и знакомые, а потом на спектакли стали приходить зрители, которым действительно было интересно то, что мы ставим и играем. То есть, как говорится, процесс пошёл. У нас стала появляться своя зрительная публика. Сейчас из-за того, что мы остались без здания, ушли на некоторое время, так сказать, в подполье. Мы сейчас пытаемся немного заработать, играя на утренниках сказки. И параллельно начали ставить очередную премьеру - сказку для взрослых. А с 16 января мы уже выйдем играть на малую сцену Театра Чехова, в котором сейчас арендуем небольшое помещение для репетиций.
- По какому принципу Вы отбираете пьесы для постановки спектаклей?
- Если я вижу, что проблема, поднятая в произведении, причастна к нашей жизни, к нашему миру. Если тема - не из литературы, а с улицы. Если это волнует наш мир, меня лично, значит, я это обязательно ставлю.
Недетские задачи
- В списке поставленных Вами спектаклей, половина детских. Какие легче даются – детские или взрослые?
- Я очень люблю ставить детские спектакли, потому что это всегда сложней. Взрослый зритель пришёл в театр, заплатил деньги и готов принимать условности, присущие законам театра. Например, вся пьеса может быть сыграна на одном кубе. Ребёнка же приводят родители, которые говорят, к примеру, что сейчас он увидит Алису в стране чудес. И ребёнок не понимает, что это театр, он хочет видеть страну чудес. Если там есть волшебство и магия, значит это должно быть именно волшебством и магией. Если на сцене появился дым, то ребёнок не должен видеть дымовую машину. В отличие от взрослого человека ребёнок верит в чудо, и сложность в том, что всё должно быть сыграно настолько профессионально, чтобы он не понял, что его обманывают. К слову, в театре «С улицы Роз» мне давали возможность больше ставить пьесы для детей, чем для взрослых, потому в списке срежиссированных спектаклей больше детских. Хотя, хочу отметить, что мне очень нравится работать в этом жанре. Сейчас же, когда у меня есть возможность ставить больше для взрослых, я ею и воспользовался.
- Помните, как Вам дался первый спектакль? Как Вы его оцениваете?
- Да, помню. Это были «Бременские музыканты». Тогда я плохо себе представлял, как ставить спектакли для детей. Но мне сказали, если моя постановка будет достойной, будет обсуждаться дальнейшая моя карьера. Это меня стимулировало. Было сложно, так как свои студенческие работы я ставил на малой сцене, в крохотной комнатке, в них играло по два-три артиста. А здесь предстояло поставить «Бременских музыкантов» на большой сцене, с 15 актёрами, да ещё и с танцами, песнями, в общем, целое шоу. К тому же, до этого я ставил философские спектакли, а тут вдруг просят сказку. К счастью, я с этим справился. Но хочу сказать, что после постановки, я ещё года два дорабатывал этот спектакль, потому что каждый раз видел какие-то недостатки и недочеты.
Актёр и режиссёр – в одном лице
- Как Вы считаете, режиссёр поставил спектакль, и на этом его работа закончилась, дальше всё дело за актёрами? Или Вы смотрите свои спектакли и подправляете что-то в них?
- Скажем так. Репетиционный процесс – это своего рода зачатие, а премьера – это зародыш, который в дальнейшем нужно растить, совершенствовать, учить, направлять. Режиссёр не может выпустить спектакль и сказать «до свидания», а актёры пусть сами разбираются. Если мэтры десятки раз пересматривают свои спектакли, совершенствуя их, то, мы, молодые, тем более это должны делать. Я каждый день учусь. И надеюсь, что это будет продолжаться и в дальнейшем, и не наступит тот момент, когда буду считать, что всё знаю и умею.
- Вы начинали как актёр и режиссёр. Сложно переключаться из одного амплуа в другое?
- Мне сложно переключаться не с актёра на режиссёра, а наоборот. Потому что режиссура – это моя профессия, в которой я себя реализую, варюсь в этом. У меня диплом режиссёра. В этом - вся моя жизнь. А актёрство – это моя вторая профессия, некий заработок, и способ быть в театре, на сцене, в теме, ведь у меня, молодого специалиста, пока нет возможности всё время режиссировать, и официально быть режиссёром в театре. В моём возрасте мне пока только дают возможность ставить спектакли. Поэтому актёрство мне помогает быть в театре, не терять форму, готовить почву для постановки спектаклей, ездить на гастроли, ходить на другие спектакли, работать с артистами, быть в канве.
- Как вам кажется, что самое сложное в работе режиссера?
- Наверное, самое сложное – это создать команду, которая разбирается в материале. Ты себе там напридумываешь что-то, можешь поставить перед артистами задачу, заплатить им деньги, но самое главное, чтобы режиссёр и актёры создали единый организм, организм спектакля. Поставить спектакль легко, но чтобы всё было единым целым - посложней.
- Есть пьесы, которые Вы мечтаете поставить?
- Я долго мечтал поставить «451 градус по Фаренгейту» и сделал это в театре «С улицы Роз». Не знаю, будут ли его играть там после моего ухода. Если нет, то я бы хотел его вернуть к жизни. Правда, играть его нужно не в нашем камерном, свободном «Тотеме», а в большом театре. А ещё мечтаю поставить «Дракона» Евгения Шварца. В «Тотеме» хотел бы поставить спектакль по Карлосу Кастанеде. Я постоянно мечтаю. Как только перестаёшь мечтать, становишься профнепригодным. В нашей профессии мечтать – это как профессиональный навык.
Между Хармелиным и Харетом
- В театре Чехова Вы работаете уже три месяца. Как Вы себя здесь чувствуете? В каких спектаклях играете?
- Как актёра, меня ввели в спектакли «Снежная королева», «Ведущий по небу», «Собака», «Волшебник Изумрудного города». Сложно было перестроиться, потому что ещё со студенческих лет я играл в театре «С улицы Роз», был в одном и том же здании, на той же сцене. Я знал только тот мир. Мне до сих пор снятся по ночам Хармелин и Харет по обе стороны от меня, которые со мной разговаривают. Психологически сложно было перестроиться, но я ни на секунду не жалею, что ушёл, сделал своё и параллельно работаю в театре Чехова. К тому же руководство театра очень помогает «Тотему». На выгодных для двух сторон условиях нам дали в аренду репетиционный зал, чтобы мы продолжили работать и выступать на малой сцене. Слава Богу, мы, снимая помещение на Христо Ботева, смогли рассчитаться за аренду, покрыть все наши расходы и не войти в минус. Представьте себе, что государственный театр зарабатывает мало, а что говорить о камерном частном? Кому нужен новый театр в Кишинёве?
Тем более, кому нужен русский театр? Да ещё, если его открывает какой-то молодняк, мало кому известный. Но мы, слава богу, не вошли в минус. Я рад, что руководство театра Чехова, когда мы оказались на улице, приютило нас и помогает, чем может.
- Так нужны ли сегодня театры?
- Многие люди считают, что театр не нужен. Но они сами не знают, что им нужно. Из-за того, что у каждого человека – масса своих проблем и забот, многие не способны понять ценность театра. Задача священника в церкви - напомнить людям, что нужно духовное воспитание человека. Наша задача – привести зрителя в театр и поговорить с ним на волнующие его темы. Многие люди, убеждённые в том, что театр не нужен, на самом деле не понимают, что он крайне необходим.
- Спектакли других режиссёров на Вас как-то влияют?
- В первую очередь на меня повлияли спектакли Юрия Аркадьевича Хармелина, которые дали мне некоторое видение психологического театра. Он был моим мастером по режиссуре, по актёрскому мастерству. Помимо этого, на меня сильно повлиял спектакль «Дядя Ваня» в постановке Римаса Туминуса в московском театре Вахтангова. Потом я уже начал видеть свой театр, свою режиссуру. Из последних работ, которые на меня произвели сильное впечатление, это постановка «Страсть Маддалены» Иосифа Шаца.
- А вне рабочего времени Вы хотите в театр?
- От того, что я сам работаю в театре, редко хожу в другие. Смотреть театральные постановки по телевизору мне не нравится, так как поход в театр – это целый ритуал, когда ты общаешься перед спектаклем, пьёшь кофе, проникаешься той неповторимой атмосферой... Но раз в несколько лет всё же попадаю в театр. Вот, например, в Москве на фестивале А.П. Чехова, меня впечатлила игра актёров из Южной Кореи, а также пьеса, поставленная внуком Чарли Чаплина. Это был настолько мощный спектакль, что я расчувствовался и аплодировал стоя.
- Режиссёр и художественный руководитель должен вести себя как начальник по отношению к актёрам или должны превалировать дружеские отношения, ведь, наверняка, они складываются в процессе работы?
- Я считаю, что должен быть – ну, не начальником, а руководителем точно. Но в «Тотеме» так получилось, что все артисты – мои друзья. И я не мог так резко требовать от них обращаться ко мне на Вы, по имени отчеству, установив соответствующую субординацию. Поэтому это происходит так: пока мы курим и разговариваем в перерывах и антрактах, мы братья и сестры. Когда же мы заходим в репетиционный зал, я уже начальник. Но некоторые артисты не понимают меня из-за того, что во время репетиций я могу кричать, а в перерывах как ни в чём не бывало разговариваю с ними и смеюсь. Если бы это был другой человек со статусом начальника, то они бы спокойней относились к подобным всплескам эмоций.
- Над чем Вы думаете сегодня? Что в планах? Гастроли, например?
- Выезжать я никуда не хочу. Уже наездился, был во многих странах на гастролях. Я хочу находиться дома и ставить спектакли. У меня была цель - основать в Кишинёве театр. Я люблю этот город, мне комфортно в нём жить. Я бывал в странах третьего мира, где люди откровенно недоедают. В Кишинёве есть все возможности и много потенциала. Да, сложно, никто не спорит. Но уехавшим в другую страну, тоже приходится не сладко, так как там свои сложности. Здесь нужно просто немного напрячься и делать свое дело.
Лидия Чебан