Они – страшные люди. Они делают то, чего никто уже давно не делал: называют вещи свои именами. И одним только этим вызывают ужас у тех, кто привык бесконечно лгать, утаивать правду, хитрить и до невозможности запутывать простейшие вещи. И контраст между их высказываниями и высказываниями других политиков бывает столь разителен, что производит ошеломляющий эффект. Например, нас приучили считать, что выиграть может только та партия, у которой очень много денег. При этом спрашивать – откуда, собственно, взялись эти деньги, читается почему-то неприличным. Ну взялись и взялись, по умолчанию. А тут вдруг люди говорят: на содержание партии не нужны миллионы! Мы готовы обнародовать каждый потраченный лей и его происхождение, и призываем к этому остальных! Вот что должны испытывать эти «остальные», привыкшие втихаря шуровать непонятными деньгами? Конечно, как минимум раздражение и неуютность.
Мы слышим, что предстоящие выборы президента – это наиважнейшее событие, исход которого определит дальнейшую судьбу страны на долгие годы. А они говорят: да ничего для нас всех не изменится, как не изменилось и до сих пор, и вообще никакая это не политика, а просто неприличная мышиная возня, - и напоминают в этот момент Гулливера, который с некоторой брезгливостью перешагивает через клубок вцепившихся друг в друга лилипутов. И всем внезапно становится виден истинный масштаб процессов.
Нам привыкли говорить, что мы бедная страна, не способная выжить без внешней помощи, поэтому и пенсии у нас мизерные, и детей в садиках кормят червивой рыбой. Ну нет денег, и все! А они говорят: деньги в стране есть, и не такие уж малые, достаточно только посмотреть на дворцы и особняки в «сиротских районах» Кишинева. А и правда – достаточно же представителям компетентных органов просто постучаться в каждые, буквально каждые дорогие кованые ворота и спросить у хозяев: «А откуда у вас при официальной зарплате в 20 тысяч леев особнячок в 2 миллиона долларов? Не можете ответить? Пожалуйте в тюрьму!» Но никто почему-то не ходит и не спрашивает. А над заявленном в декларации Лексусе за 1 тысячу леев все лишь добродушно посмеиваются.
«Молдова стала людоедской страной, которая планомерно уничтожает стариков, которые живут как в гетто, и детей, которые просто брошены на произвол судьбы», - говорят они. И вроде ничего нового, и вроде все это видят и понимают, но назван точный термин: «людоедская страна», и с ужасом понимаешь: да, так и есть…
Может, все, что они говорят – не ново. Но они грамотны, умны, обаятельны, очень хочется верить, что искренни, по крайней мере, ни об одном из них нельзя сказать, что нажили себе состояния каким-то мутным способом. (Вообще никаких особых состояний не нажили, даже находясь во власти). И как-то очень убедительно они срывают стыдливые парчовые драпировки именуемые «молдавской политикой», за которыми – обыкновенное и мерзкое копошение червей.
И с каждым днем эти простые истины становятся понятыми все большему числу людей. А еще они говорят о совсем других общественных задачах, говорить о которых мы тоже отвыкли и перестали верить, что с нами это возможно. Ведь нам внушают, что все может быть только хуже, и надо быть благодарными за то, что есть.
Поэтому страх перед ними вполне понятен. Пока что он выражается в карикатурных анти-Ткачуковских статьях на некогда приличных ресурсах. В одном случае – это позорно безграмотные и смешно агрессивные тексты (интересно, знают ли первоначальные инициаторы этого сайта о том, во что выродилась хорошая, в общем-то идея?). В другом – некая многословная попытка анализа деятельности «Гражданского конгресса», из которой автор делает такой вывод: нет у них ничего нового и интересного. Ну да, ну да… «Три дня я гналась за вами, что бы сказать, как вы мне безразличны».
Но не исключено, что чем больше будет набирать популярность «Гражданский конгресс», чем больше будут задавать вопросов и искать на них ответы представители этой партии, тем большему прессингу они будут подвергаться не только в статьях на всяких интернет-площадках. Все мы знаем, как это у нас бывает.
Александр Скоренский